— Вы так прекрасны, так прекрасны, — с трудом выговорил Габриэль.
Она приподняла голову, и он испугался: в ее глазах застыло откровенное желание. Возможно ли это?
Он поцеловал ее не так нежно, как намеревался, а отчаянно и страстно, чуть не задушив своим поцелуем.
«Остановись, — подумал он. — Не пугай ее». Оторвавшись от ее губ, он тихонько покачивал ее, целуя ее волосы, щеки, маленький, классической формы подбородок. Сколько еще он сможет противиться подобному искушению? Он заставил себя успокоиться, хотя все его тело терзала острая боль.
— Габриэль, люби меня, — прошептала она. В ее голосе, несомненно, прозвучала мольба, резанувшая его по сердцу.
— Хлоя, я не могу. — Боже, неужели, это произнес он?
— Мне так нужна любовь.
— Хлоя, я не могу так. — Он крепко держал ее за плечи, сжимая их, чтобы привести ее в чувство.
На ее прелестном лице застыла трагическая маска:
— Когда-то вы говорили, что желаете меня.
— Меньше всего я хотел бы обидеть вас, — просто ответил Макгир.
— Габриэль, я не фарфоровая кукла. Я не разобьюсь.
— Вы не осознаете, что делаете. Вы не любите меня.
Она покраснела от смешанного чувства стыда, боли и сожаления.
— Габриэль, я не способна любить. Не просите меня. Если маме станет лучше и я окрепну духом, я попытаюсь полюбить вас. Обещаю. Но сейчас я хочу физической близости. Не знаю почему, но из всех мужчин, которых я встречала, только вы волнуете меня. И вы такой хороший и добрый. Раньше я этого не знала.
— Замолчите, — сказал Макгир, сверкая темными глазами. — Я стараюсь придумать, что же мне делать. Вы девственница, Хлоя?
Она почувствовала себя столь ужасно, что чуть не разрыдалась снова.
— А разве это важно?
— Очень важно, — глубоко вздохнул он.
— Я понимаю, что среди моих ровесниц не так уж много девственниц. — Хлоя говорила с притворным легкомыслием.
— Вам, должно быть, было нелегко отбиваться от ухажеров. — Он тоже пытался, и безуспешно, снять напряжение. — А что, если я прямо сейчас наброшусь на вас с поцелуями?
Хлоя стремительно обернулась:
— Не шутите так, Макгир.
— Я не шучу. — На его лице появилась мрачная усмешка. — Дело все в том, Хлоя, что я не верю в себя настолько, чтобы заняться любовью с вами. Вы всегда мне казались невероятно утонченной. Проклятье, с самого первого дня у меня при виде вас возникало чувство придавленности. И страха.
Она была потрясена.
— Когда-то я считала вас просто высоким импозантным мужчиной с очень красивыми темно-карими глазами. Теперь я понимаю, что мое поведение было оскорбительно для вас, Габриэль, мне жаль.
