Атмосфера Парижа внезапно охватила их: шум, суета, скрытое возбуждение, замечаемое в настроении мужчин, запах пыли и сырой земли, так как прошел ливень и мостовая стала темного цвета, — все это неслось к ним навстречу, когда автомобиль мчался по дороге, освещенной фонарями, пересекая тени надвигающейся ночи.
Сара почувствовала величайшее облегчение, когда наконец они доехали.
Леди Диана только что вошла и заговорила с мужчинами. Позднее, когда она вместе с Сарой поднималась по лестнице наверх, она сказала, лукаво взглянув на дочь:
— На твоем месте я бы запаслась парой несгораемых перчаток для игры с огнем. По-видимому, это становится теперь твоим главным развлечением.
— Вы очень остроумны, — ответила Сара, стараясь говорить небрежно.
— Вовсе нет, дорогая моя, я только имею светский опыт. Ведь слышишь и видишь многое.
Сара уже собиралась войти в свою комнату, но повернулась и пошла вслед за матерью.
— Мама, что вы хотите сказать этим? — спросила Сара.
Леди Диана позвала свою горничную, чтобы та развязала ей вуаль, и потому отвечала ей по-английски:
— Именно это: люди говорят, что Жюльен запустил свою работу, что он постоянно торчит здесь, так же как и Кэртон. О, я знаю, тут все прилично, я нахожусь с тобой, а ты сама чрезвычайно осторожна и добродетельна, но все-таки, — она пожала своими прекрасными плечами под кружевным лифом, — ты знаешь, Сара, если начинают говорить в свете…
— Это гнусная сплетня! — воскликнула Сара.
— Самая обыкновенная вещь, я думаю, — возразила леди Диана, снова пожимая плечами. — Что же ты намерена делать?
— Ровно ничего.
Сара повернулась к двери.
— Во всяком случае, Шарль Кэртон скоро уедет, — сказала она.
— Ты говоришь, что он уезжает? — спросила леди Диана небрежно.
— Он сказал мне это сегодня утром, — ответила Сара, уходя из комнаты.
— Миледи, вы не положите румян на щеки сегодня вечером? — спросила через час горничная Лизетта леди Диану.
Леди Диана покачала головой. Она долго смотрела на себя в зеркало. Нежный, розовый цвет ее щек как будто отражал то возбуждение, которое скрывалось в ее сердце.
Сойдя вниз в свою гостиную, она вызвала к телефону Шарля Кэртона.
— Сара сказала мне, что вы покидаете Париж? — спросила она. — По крайней мере, она так думает.
— Зачем? — удивился он.
— Вот это я и хотела бы знать. Ведь вы обещали остаться и повезти меня в моторе в Рим в августе месяце.
— Сара ошибается. Конечно, я останусь.
— Наверное?
— Разумеется, моя прекрасная леди.
