Когда Роберт привел Сару назад, Гиз просто сказал ей: «Теперь мой черед!» — и прежде чем она успела выразить согласие или отказаться, она уже закружилась в его объятиях.
— Значит, у вас нашлось время выучиться танцевать? — сказала она ему с несколько насмешливой улыбкой.
Если б он мог говорить искренне, то должен был бы сказать:
— Да, я выучился танцевать, чтобы при первом же удобном случае заключить вас в свои объятия.
Мысль, что он мог бы сказать ей это, промелькнула в его мозгу, но так же быстро исчезла и осталась только сардоническая улыбка, вызванная ею.
— Чему вы смеетесь? — спросила она.
— Когда-нибудь я скажу вам это… наверное! — ответил он.
— Если вы так уверены в этом, то почему не скажете теперь же?
— Потому что вы тотчас же отойдете от меня или даже убежите прочь, как улетает прочь великолепная бабочка, когда ее напугают.
— Значит, ваша улыбка имеет какое-то страшное значение?
— Нет, но только причина ее не совсем обыкновенная, уверяю вас.
Он заглянул в ее глаза и незаметно сжал ее крепче в своих объятиях.
«Этот странный человек, по-видимому, влюблен в меня», — подумала Сара, но не почувствовала при этом никакого волнения или тревоги. Она была спокойна и уверена в себе, и никакая эмоция не шевельнулась у нее в ответ на эту мысль.
Она не могла прожить два года в свете, где веселятся не на одних только благотворительных базарах или скачках, и не узнать, что мужчины восхищаются ею и желают любить ее. Да, она это знала, но не задумывалась над этим. Она долго находилась под обаянием своей первой любви, а затем так была подавлена болезнью Коти, что в эмоциональном отношении она совсем перестала существовать для внешнего мира. Появление Шарля Кэртона заставило ее встрепенуться, но не вызвало у нее никаких чувств к нему. Но ведь невозможно встретиться с человеком когда-то любимым и игравшим в течение некоторого времени большую роль в вашей жизни и не уплатить при этом той дани, которую требует от вашего сердца прежняя страсть. Сару взволновал не Шарль, а ее собственные воспоминания, прежнее горе, испытанное ею, и это сделало ее более доступной эмоциям. Если бы не вернулся Кэртон и не заставил ее встрепенуться, то она никогда не догадалась бы, что Гиз ее любит. Однако она только посмеялась над этой мыслью и тотчас же отбросила ее. Но отзвук этого все же остался в ее душе и только усилил в ней интерес к Жюльену. Когда она ехала домой, сидя напротив обоих мужчин, то чувствовала, что атмосфера вокруг нее несколько насыщена электричеством.
