– Я так этого не оставлю, ты гад, я все расскажу твоей жене, ты чудовище! – выкрики девушки перемежались рыданиями.
– Катя, успокойся, будь благоразумна, – торопливо увещевал ее Платов. Почти не удивленная, я продолжала прислушиваться.
– Я! Благоразумна! Да как ты смеешь! – Обида и гнев переполняли девушку. Я без труда узнала Екатерину – секретаршу Максима. – Скажи, когда ты нянчишь своего ребенка, ты хоть иногда представляешь нашего?!
– Прекрати, ты сама приняла решение, теперь ничего не исправишь, – как можно мягче произнес он в ответ.
– Я так любила тебя, я люблю тебя, – с ранящей душу безысходностью простонала девушка.
– Прости меня и не звони сюда больше! – только и сказал Платов, и нажал отбой.
«Вот это да, – в моей голове, как по команде, выстраивалась новая картинка. – Выходит, права я была насчет отдушины и серого костюма, только наш дорогой Платов не остался лишь праздным наблюдателем…»
Понимая, что настало время поговорить, я набрала по телефону Максима и пригласила его в свою комнату, так как оставлять Сонечку одну в эту полную открытий ночь было нельзя.
– Максим, полагаю, не стоит ходить вокруг да около. Какие отношения связывают вас с секретаршей? – начала я без вступлений и экивоков, как только он устало опустился в розовое кресло.
– Это не имеет отношения к делу. – Он отвел взор в сторону и, не скрывая раздражения, хмуро уставился на стену.
– Имеет, так как сегодня днем я наблюдала бурную сцену между Смеловым и Екатериной возле дверей «Магнолии», – первой решилась я на откровенность, отлично зная, что эта информация неминуемо принесет плоды, и Платов поневоле ответит мне откровенностью, а уж тогда придется рассказать всю историю от начала до конца.
– Вот как? Интересно, – он сосредоточенно выпрямился в кресле. – А вы уверены? – Он задержал на моем лице взгляд и, дождавшись утвердительного кивка, начал, так же как и я, без предисловия и пространных вступлений: – Мы с Катей были любовниками около полугода назад, а когда я понял, что она влюблена в меня, я прервал эту связь, – бесстрастно, словно говорил о ком-то постороннем, произнес Максим.
– А теперь она вдруг решила открыть глаза вашей жене… Странно, почему так поздно? – удивилась я.
– Да нет, она и раньше порывалась, все грозилась мне каким-то обличительным письмом, но потом вроде бы отказалась от этой идеи, хотя однажды спросила у меня, получала ли моя жена почту. Я как-то странно отреагировал, в общем, она решила не развивать эту тему. Ну, я решил, что она успокоилась и что все в порядке, а про письмо обронила так, что называется, из женской мстительности, напоследок. Но вот сегодня она вдруг опять взялась за старое, признаться, я и сам очень удивлен. Вроде история уже такая древняя, да и с беременностью… она сама тогда решила и сделала аборт… – Он и вправду был растерян и посмотрел на меня так, словно искал поддержки. Мне совершенно не хотелось копаться в его грязном белье, поэтому я сделала вид, что пропустила мимо ушей упоминание о так и не родившемся ребенке.
