— Когда же это? Я что-то не читал…
— Неделю назад. Национальная черта. Возьми к примеру сборщиков налогов, в какой еще стране столько злоупотреблений?
Марев молчал. Голова у него разболелась. Хотелось выскочить из кабриолета и вернуться домой. Подозрение, что Енев что-то знает, вновь овладело им с особенной силой.
«Неужто он решил доконать меня намеками? — спрашивал он себя. Этот глупец! И вообще на что он может намекать?» Мареву хотелось бросить в лицо директору что-нибудь резкое, пусть выскажется. Ведь пока ничего не случилось! Он не отрывал глаз то от обутых на босу ногу башмаков цыгана, то от торчащего у него из-под мышки нацеленного на горизонт кнутовища.
Кабриолет остановился. Лошади свернули к реке и тихонько двинулись прямо по мягкой траве покатого луга. Внизу высились залитые зеленоватым светом прямые и стройные стволы тополиной рощи.
— Чудесный уголок! — воскликнул директор и показал на заброшенную мельничку, приютившуюся под тополями. — Говорят, при турках эти места принадлежали какому-то бею. Губа не дура была у этого турка!
Марев слез последним и рассеянно огляделся.
За речкой поднимался холм, густо заросший лесом. Вода, лениво текущая в песчаных берегах, обманчиво поблескивала — казалось, она течет вверх по взгорью. Взволнованные свежей зеленью лошади поминутно фыркали и размахивали хвостами. Солнце клонилось к горизонту, и под его лучами тени тополей становились все длинней, а просевшая крыша мельнички — все печальней.
— Да что с тобой? — неожиданно спросил директор. Он стоял совсем рядом с Маревым и недовольно смотрел на него.
Кассир вздохнул.
— Ничего. Я просто переутомился.
— Ты вообще что-то последнее время ужасно хмурый, будто все время недоволен. Чего тебе не хватает? Да я бы на твоем месте как солнышко сиял. Нет детей? На что она тебе сдалась, эта напасть? Жена как яблочко наливное, деньжата водятся, здоров, а ты все чего-то хандришь.
Марев попытался усмотреть в глазах директора насмешку, но не заметил ничего, кроме неодобрения.
— Постная у нас жизнь, — сказал кассир, радуясь, что его опасения не подтверждаются. — Надоедает иногда все до чертиков.
— Э, верно, тут я с тобой согласен. Но что поделаешь, жить-то все равно надо. А удовольствия самим нужно для себя придумывать… Давай раздеваться.
Енев направился к реке. Марев последовал за ним. Оба разделись и улеглись на теплый песок.
Легкий ветерок морщил воду, вывернул наизнанку листья тополей, растущих на другом берегу, отчего вся рощица казалась серовато-зеленой, словно бы слегка запыленной. Тополя не шумели, а как будто вздыхали. Леке распряг лошадей, пустил их пастись и, отойдя в сторонку, тоже разделся. Немного остыв, он вошел в воду, переплыл на другой берег и принялся ловить рыбу.
