То-оп, то-оп. Это взрослый идёт. Ничего не сыплется, можно спокойно сидеть.
Вот она басня «Лебедь, щука и рак». Прочитал первые строки: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт, и выйдет из него не дело, только мука».
«Ишь ты, басня какая, про согласье в товарищах, — думает Борька, — писатели про всё пишут. Чего им не писать! А учить надо, потому что задали. Эх…»
И он тихонько забубнил: «Когда в товарищах согласья нет, когда в товарищах…»
А в Лёвкином огороде, прямо в крапиве, изнывали трое. Им казалось, что Борька ушёл сто лет назад и уже тысячу лет не возвращается. За это время до другой планеты можно было пешком дойти и обратно придти.
Больше всех волновался Лёвка. Нет, не мог он выдерживать такое бесцельное сидение в огороде. Может, с Борькой случилось что-нибудь? А они сидят здесь в бурьяне и ждут. Лёвка вскочил. Футбольный мяч вместе с Лёвкиным туловищем стал перелезать через забор. Степан поймал Лёвку за ногу и потащил вниз.
— Куда?
— В школу! В автомат! Борьку спасать! На выручку!
— Да ничего с ним не случится!
— Почему это со мной случается, а с ним не случится?
— Потому что ты всюду суёшься, а Борька не такой, чтобы рисковать. Вернётся, как миленький.
Это было верно. Борька рисковать не будет. Лёвка сел прямо на крапиву и даже не почувствовал, как она жжётся, до того ему хотелось что-то делать, а не сидеть, глядя на Стёпкин поплавок.
— Тяв, тяв, тяв! — донеслось с грядок.
Стёпа вздрогнул и пригнулся к земле.
— Пылесос! — обрадовался Лёвка. — Иди сюда.
Пёс услышал хозяйский голос и радостно кинулся в бурьян. Подбежал, но вдруг лохматая чёрная, вся в паутине морда замерла, выразив крайнее удивление. Уши настороженно поднялись. На каждом из них сидело по репью, будто Пылесос нацепил клипсы. Вертевшийся, как пропеллер, хвост остановился. Пёс ничего не мог понять. Что такое? По его собачьему мнению, это был Лёвка. Ну, конечно, его хозяин Лёвка. И голос был его, и руки его, и ноги его и даже дырка на штанине тоже Лёвкина. Пылесос отлично помнил: она, эта дырка, родилась от его, Пылесосиных, зубов, когда он с хозяином по траве катался. А главное — запах был хозяйский. Значит, это Лёвка. Но голова? Голова явно чужая. Но вот Пылесос повёл ухом.
«А что особенного, — подумал он, — Лёвка переменил голову. И всё. Что тут странного? Люди всё могут. Они чудные, эти существа — люди. Они даже кошек любят, а не только меняют головы».
Чёрные лохматые уши дружелюбно опустились, а хвост опять завертелся, как пропеллер.
