Роман о предках неожиданно стал -- кто-то неведомый выпряг лошадей из повозки, и теперь они мирно паслись поодаль, словно и не знали возницу.
Тут не лишне сказать, что с самого рождения Сергей Михайлович жил, в сущности, под чужой фамилией, но проведал об этом лишь несколько лет назад.
Старшая сестра, собираясь переезжать на новую квартиру, передала Сергею тугие связки семейных документов и писем, и он обнаружил, что его отец носил до 1939 года фамилию Медведичовский. Мелькнула страшная догадка -- он не сын своего отца, но вскоре все прояснилось: в связке нашлись аттестат зрелости, служебные удостоверения на имя Медведичовского Михаила Константиновича с фотографией отца и довоенные школьные снимки, на которых родитель смотрел в фотообъектив его, Сергея, глазами. "Второе издание Миши", -- теребя густой мальчишеский ежик волос, любила повторять покойная мать. Все прояснилось, но не объяснилось: почему отец решил поменять фамилию? Сергей стал допрашивать старшую сестру, но та лишь пожимала плечами.
Пока были живы отец и мать, в семье ни полусловом не обмолвились об изменении фамилии.
Когда открылись архивы, Сергей Михайлович обнаружил: его пращуром был Ондрий Медведич, среднепоместный дворянин Великого княжества Литовского, женившийся на Марии Овской, польской дворянке, и, как было записано в найденных документах, "ставший прозываться Медведич-Овским".
Дети его именовались уже Медведичовскими -- возможно, дефис между двумя именами собственными показался кому-то излишним и только запутывающим дело.
Сергей Михайлович стал азартно спускаться в глубь веков, в изобилии находя там и Медведичей и Овских, и их формулярные списки, дразнящие воображение перечислением имений, должностей, наград, сведения об участии в походах против неприятеля и даты отпусков. Достойно удивления -дореволюционные архивы оказались полнее и строже архивов советского времени.
Так, например, заявление отца в загс с просьбой в 1939 году изменить фамилию обнаружить не удалось. Знающие люди подсказали, что в послереволюционные и довоенные годы изменение фамилии не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Пупкины становились Ивановыми, Ивановы -- Пролетарскими, Немытовы -- Немировичами...
Сергей догадался, что отец скрывал свое дворянское происхождение и решил подзапутать карты. Ему это удалось. Но и Сергею Михайловичу, потомку многих лихих и хитроватых белорусов, литовцев, поляков, молдаван, русских, русских и еще раз русских, удалось подтвердить поговорку о судьбе кончика вьющейся веревочки.
