Таору казалось, что его посланцы увязли в зыбучих песках религиозных рассуждений. Много ли толку от посулов и предположений. Ему подавай вещественное доказательство, нечто предметное, что можно увидеть, потрогать, а еще лучше — съесть.
Тогда посланцы, переглянувшись, достали из мешка глиняный горшок, большое, хотя и грубоватое, изделие.
— Отшельники, похожие на медведей и называющие себя предтечами Божественного Кондитера, — объяснил один из посланцев, — питаются необычной и очень вкусной смесью. Может, она тоже как бы предвосхищает обещанную пищу, долгожданную и совершенную.
Таор схватил горшок, взвесил на руке, принюхался.
— Тяжелый, но пахнет плохо, — заключил он, протягивая горшок Сири. — Открой его.
Сири сковырнул острием меча грубый деревянный круг, закрывавший горловину сосуда.
— Принесите мне ложку, — приказал принц.
Он извлек ее из горшка, полную золотистой клейкой массы, в которой застряли угловатые насекомые.
— Мед, — констатировал Таор.
— Мед, — подтвердил один из приехавших, — дикий мед. Его находят в сердце пустыни, в расселинах скал и в высохших источниках. А собирают его пчелы в зарослях акаций, которые в короткую весеннюю пору одеты сплошной массой белых, очень душистых цветов.
— И креветки, — добавил Таор.
— Если угодно, — согласился путешественник. — Но только креветки песчаные. Это крупные насекомые, они летают густым роем, уничтожая все на своем пути. Для земледельцев они страшный бич, но кочевники питаются ими и радуются их появлению точно манне небесной. Их зовут саранчой, или акридами.
— Стало быть, это акриды, засахаренные в диком меду, — решил принц и поднес ложку ко рту.
Воцарилось безмолвие, сотканное из ожидания и смакования. Наконец принц вынес приговор:
— Кушанье не столько вкусное, сколько оригинальное, не столько приятное, сколько странное. Этот мед, как ни удивительно, сочетает природную сладость с горчинкой. Что до креветок — или акрид, — их хрусткость придает меду неожиданный солоноватый привкус.
Снова воцарилось молчание — принц зачерпнул вторую ложку.
— Я терпеть не могу соли, но вынужден признаться: как ни странно, соленая сладость слаще сладкой сладости. Чудеса, да и только! Я должен услышать эту фразу из чьих-то других уст. Прошу вас, повторите то, что я сказал.
Приближенные, знавшие маленькие слабости принца, исполнили его приказание. Они повторили дружным хором:
— Соленая сладость слаще сладкой сладости.
— Чудеса! — еще раз сказал Таор. — Такие диковинки встречаются только на Западе! Сири, что, если нам отправиться в эти далекие варварские страны, чтобы привезти оттуда разгадку тайны рахат-лукума, а заодно и некоторых других тайн?
