— А, — протянул Менделл, — ты хочешь так драться? Как на скотобойне? Все способы хороши? Согласен, дружок, начнем…
— Отойди от него, Андре! — продолжала кричать Галь.
Андре попятился, но Менделл протянул руку, схватил его и потащил назад. Полочка на стене была весьма современной, и Менделл стукнул Андре об нее. Потом серией мощных ударов справа и слева он бросил Андре на деревянные панели, ударяя прямо в лицо, как в мешок, и превращая лицо Андре в кровавое месиво. Кровь стекала у того с губ. Опустив руки, Андре стонал от боли.
— Пощадите… довольно… Менделл…
— Очень хорошо, — Менделл отступил. — Тогда поговорим. Что означают эти ваши махинации? Чего вы от меня хотите, мерзавцы?
Андре закрыл лицо руками, будто боль стала настолько сильной, что он не мог говорить. Потом он резко нагнулся, схватил толстые медные щипцы и швырнул это смертоносное орудие в Менделла. Тот принял этот удар на руку, поднял свою левую и врезал Андре в челюсть, вложив в этот удар всю свою ненависть. Щипцы упали на пол, а Андре на мгновение замер. Потом колени его подогнулись, он оперся на камин и соскользнул на пол, распростершись неподвижно.
— Ты его убил! — простонала Галь. — Ты его убил!
Менделл повернулся и посмотрел на нее.
— Вот так! Теперь займемся тобой. Отвечай. Начнем с восьмидесяти семи тысяч, которые я тебе дал для своей матери. Как получилось, что такая богачка, как ты, обокрала старуху?
— Ты мне ничего не давал, — отшатнулась Галь.
— Не ври!
— Я не вру.
— Я давал их тебе. — Менделл стал приближаться к ней.
— Ты же не знаешь, что делаешь, Барни, ты не знаешь, что говоришь… — Галь зашла за диван.
— Нет, я знаю, что говорю!
— Нет! Нет! Ты болен! Ты сумасшедший!
— Придумай что-нибудь получше…
— Я пытаюсь сказать тебе правду. — Она хотела спрятаться за диваном.
— Правду?
— Я пытаюсь спасти тебя от самого себя!
— Ты предполагаешь, что я убил Вирджинию Марвин?
— Ты должен был ее убить.
— И мистера Куртиса?
— Не знаю. — Галь задыхалась, у нее в горле застрял комок. — Во всяком случае, я уверена, что ты убил моего отца.
Менделл попытался схватить ее, но неудачно.
— И когда это случилось?
Барни остановился, готовый к дальнейшим действиям, а Галь продолжала пятиться от него.
— Около часа назад.
— Тогда как получилось, что одна из ран нанесена часов на двенадцать раньше другой? А вторая сделана уже после смерти старика?
— Ты не соображаешь, что говоришь!
— О, не старайся сбить меня с толку. Я насмотрелся на любые раны.
