— Так оно и есть на самом деле.
— Понимаю. — Она протянула ему мыло. — Послушай, ты можешь намылить мне спину? — И она повернулась к нему спиной.
Менделл принялся намыливать ей спину и нечто пониже нее.
— Я сказала — спину!
— Это часть твоей спины, на которую ты садишься, — возразил Менделл, тоже вставая под душ.
— Не мочи голову! — повернулась к нему Галь.
— Не буду, — он зажал ладонями ее лицо и поцеловал. — Боже мой! Я люблю тебя, дорогая! Ты — моя жена и самая замечательная из женщин!
— Даже если я и избалована?
— А кто говорит, что ты избалована?
— Доктор Орин Гаррис.
Менделл вновь принялся ее намыливать.
— Вот странно, в такой момент ты думаешь о нем. — Он поцеловал ее в мокрые губы. — Если бы ты только знала, до какой степени я хочу тебя, моя любимая!
— А я? Как я хочу тебя!
— Менделл был счастлив.
— Это правда?
— Я проделала весь путь с Бермуд не ради простой прихоти. — Галь удержала его руку. — Дай мне мыло.
— Зачем?
— Ты прекрасно знаешь зачем. Помоемся и пойдем отсюда. И первая вещь, которую мы сделаем… — Галь задержала дыхание, ее верхняя губа поднялась, обнажив десны. — Теперь дай мне намылить тебя. — Она стала намыливать Менделла. — Ты хорошо себя чувствуешь, Барни?
— Да, да, все хорошо.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Голова не болит?
— Совсем не болит.
Руки Галь продолжали энергично работать. Потом она с глухим стоном выронила мыло и прошептала:
— Барни, прошу тебя…
— Здесь?
— Безразлично где.
— Я весь в мыле.
— Я тоже.
Прижав ее тело к своему, Менделл вынес Галь из-под душа, сделал шаг по направлению к комнате и наступил на мыло, которое обронила Галь. Нога Барни поскользнулась, и он упал, не выпуская Галь. Их тела оказались на белом ковре в узком пространстве между умывальником и ванной.
Барни начал приподниматься, но рука Галь остановила его.
— Дорогой, прошу тебя, останемся здесь.
И они остались…
Холод не отступал. Время от времени замерзшие прохожие останавливались, чтобы с любопытством посмотреть на маленькую группу, стоящую у отеля. Менделл чувствовал себя смешным без пальто и шляпы, с повязкой из разорванного белья на голове, держа в одной руке клетку с попугаем, а другой открывая Галь дверцу машины. В это время шофер Андре наблюдал за погрузкой багажа.
— Осторожнее! — кричал попугай. — Не сообщайте ваших имен, парни! Осторожно, тут флики!
Разодетая до кончиков ногтей, в норковой шубке и бархатной шляпке на голове, Галь, поставив ногу на подножку машины, повернулась и спросила у Андре:
