Это была группа новичков-первогодков. Софи знала, что профессора уровня Джорджа обычно не утруждают себя занятиями с первокурсниками, но он хотел уже на этом этапе показать им, какой удивительной и увлекательной может быть физика.
Когда несколько девушек оглянулись на Софи, Джордж не выдержал:
— Не забывайте, что я ваш учитель, а не она, так что смотрите на меня.
— А что она тогда здесь делает? — спросила одна из девушек.
Джордж улыбнулся Софи поверх голов студентов и ответил:
— Следит за тем, чтобы я не упал. Правда, дорогая?
Он никогда не называл ее так, и Софи понимала, что сейчас он сделал это лишь для того, чтобы произвести должное впечатление на группу, но внутри у нее все равно все затрепетало. Она постаралась взять себя в руки и ответила:
— Так и есть, милый.
Она сказала это с такой нежностью, что девушки в группе начали задумываться о том, что попытки обаять Джорджа могут стать пустой тратой времени. Вместо этого они погрузились в изучение предмета.
Похоже, только Софи замечала, как тяжело Джордж опирается на стол, как он бледен, как он чуть не упал, опасно наклонившись вперед. Она предполагала, что, после того как он покажет эксперимент и предложит студентам повторить его, Джордж сможет сесть и немного отдохнуть. Вместо этого он начал ходить по рядам, давая советы и подбадривая тех, у кого что-то не получалось, но не давая подсказок.
— Вы должны все сделать сами, — повторял он. — Только тогда вы по-настоящему поймете суть этого эксперимента.
И похоже, они действительно поняли.
Софи тоже кое-что вынесла для себя из этого урока: не о физике, а о Джордже. Он был именно таким, каким она его себе представляла: серьезным, трудолюбивым и ответственным. Ему не обязательно было быть здесь. Он был болен и имел полное право остаться дома. Но он все равно пришел, потому что то, чем он занимался, было важно для него, и, пока он мог стоять, он собирался быть здесь.
Но вот сколько еще он выдержит, Софи не знала. Урок подошел к концу, но студенты не спешил уходить, обступив Джорджа и засыпав его вопросами. Они не замечали бисеринок пота, выступивших на его лбу, того, как ходят желваки на его щеках, когда он старается не показывать, насколько ему тяжело. Софи поняла, что пришло время вмешаться.
— Простите, — сказала она строгим голосом учительницы младших классов, которой она работала до рождения Лили. — Но занятие уже закончилось.
На нее с раздражением уставились пятнадцать пар глаз, но Софи не собиралась отступать.
