Она приподняла бедра и, извиваясь, стала снимать с себя шорты и трусики. Когда она спустила их до колен, пальцы Далласа скользнули по ее самому чувствительному местечку и довели Рей до исступления.
Она чувствовала, что вот-вот взорвется в оргазме, и стонала в темноте. Его пальцы углублялись в ее лоно, потом снова находили вздувшийся бугорок.
Рей уже перешла грань реальности и нырнула в темную, огнедышащую пучину. Волны наслаждения туманили разум.
Она попыталась снять с него джинсы, которые отделяли их друг от друга.
— Подожди, — прошептал он, — ради Бога, подожди. Даллас приподнялся, чтобы раздеться. Она услышала легкий шорох.
Те несколько секунд, которые он дал ей на размышление, не охладили ее страсти.
Наконец он медленно вошел в нее, сделав единственный нежный толчок.
— Если ты не хочешь, скажи, — пробормотал он, уткнувшись ей в шею.
Она ничего не ответила.
— Я хочу тебя, Рей. — Он задвигался в ней. — Хочу, хочу… Он дышал в такт с движениями — все быстрее и быстрее.
— Я захотел тебя сразу, как только увидел возле школы. Я хотел тебя в библиотеке. — Еще быстрее. — Мне хотелось уложить тебя между стеллажами и войти в тебя.
У нее стучало в висках.
— Когда ты уходила от меня у Лодер, мне захотелось увидеть, как двигается твоя голая попка.
Пот обжигал глаза Рей.
— Давай, — выкрикнула она, — давай же!
— Скажи, что ты меня хочешь!
— Кончай!
— Скажи! — Он притиснул ее к изголовью кровати, и оно стало биться о стену. — Скажи!
Она схватилась обеими руками за перекладину. Он извергся в нее. Она почувствовала теплый прилив его семени.
Задыхаясь, Даллас упал на нее и приник губами к ее шее.
— А ты в самом деле необыкновенная, — пробормотал он. — Впрочем, я об этом догадывался.
У нее не хватило сил спросить, что он имеет в виду.
— Вот увидишь: все будет хорошо. От усталости у нее отяжелели веки.
— Я вернусь утром, и мы обо всем договоримся.
— О чем обо всем?
— О деньгах и, об остальном. — Он слегка ущипнул ее за сосок, и она вздрогнула. — Вот так! Черт возьми, я бы хотел провести с тобой всю ночь! Но к сожалению, мне надо идти.
Ей вдруг стало холодно. Она отвернулась. Жаль, что встать и уйти должен он, а не она.
Легко поднявшись с кровати, Даллас включил лампу, надел джинсы и застегнул молнию. Перед тем как накинуть рубашку, он оглядел ее с головы до пят, склонив голову набок.
— Мал золотник, да дорог. Кажется, есть такая пословица. И это правда. Ты лучше всех, милая. А впрочем, этого следовало ожидать.
