Я взглянул на женщину, стоящую напротив меня, и, к собственному облегчению, не ощутил ничего похожего на сострадание. Ноги мои словно ожили, и я двинулся дальше. Не оборачиваясь. Дошел до конца Каррер Ферран, миновал здание мэрии, украшенное искусными цветочными горшками, с ее атмосферой былой колониальной славы. По мостовой, мимо одинокого полицейского и кучки нищих. Через улицу Лаэтана с шумным потоком автомобилей.
Зайдя в знакомый бар рядом с площадью Святой Катарины, я сел за стойку, рядом с кофейным автоматом. Заказал пиво и бренди. Я проглотил пиво и теперь грел в ладонях рюмку с бренди. У входа в бар сутенер о чем-то спорил со своими девицами. Вскоре после моего появления они ушли. В баре было тихо. Я все никак не мог прийти в себя после приключения на Каррер-Ферран. Хотя и сталкивался с подобными вещами едва ли не каждый день. Так почему же сегодняшняя кража произвела на меня такое впечатление? Потому что женщина смотрела на меня и говорила по-английски. «Сволочь» — это слово она произнесла три раза. В последний она явно адресовалась ко мне. Я и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей.
Я рассказал о краже бармену Энрико. Представил свое бездействие чуть ли не как подвиги особо подчеркнул уродливость жертвы. Энрико через силу засмеялся и в ответ поведал о поножовщине, случившейся в баре месяц назад. Эту историю я слышал дважды и на сей раз пропустил мимо ушей. Осушил рюмку с бренди и вышел из бара.
Я обитал в районе площади Святой Катарины. Квартира моя находилась на верхнем этаже, куда вели восемь крутых лестничных пролетов. Квартирка маленькая, и зимой тут гуляли сквозняки. Лучшее в ней — открытая веранда. Выходя на нее, я оказывался немного выше таких же веранд, находящихся на крышах соседних домов. Сидишь здесь и смотришь на огни Тибидабо — призрачного парка развлечений, словно плавающего прямо в ночном небе. Или вниз, на запыленную стеклянную крышу старого рынка, что растянулся прямо подо мной, напоминая опустевший железнодорожный вокзал. Но больше всего я любил улечься в гамак и смотреть на звезды, прислушиваясь к доносящимся снизу звукам городской жизни.
Открыв дверь и войдя в квартиру, я обнаружил на полу почтовую открытку. На ней была изображена репродукция картины Хуана Миро. Я перевернул открытку. Аккуратным почерком, зелеными чернилами здесь были обозначены дата и время: 20 мая, 11 часов утра. И никаких пояснений, никакого обратного адреса. Из текста на каталанском внизу открытки явствовало, что репродукция сделана с картины Миро Dona en la Nit, то есть «Женщина ночью». Картина хранится в Фонде Миро. А 20 мая — завтра.
