— Я приду. А теперь давай познакомимся с остальными.
Было около десяти часов вечера, когда они вышли на мощеную улицу квартала Соке. Анни виновато сказала:
— Я не думала, что отниму у тебя столько времени.
— Если бы я не хотел быть здесь, я бы нашел способ уйти.
Он взял ее за руки и повернул к себе так, чтобы она встретилась с ним взглядом. Солнце давно село, и она не могла видеть цвет его колдовских глаз.
— Поверь мне, Анни.
Она облизнула пересохшие губы:
— Да, конечно, спасибо тебе.
— Не стоит благодарить. А теперь как насчет ужина?
— Ты уверен? Уже поздно.
— Еще не полночь. На тот случай, если твой наряд вдруг превратится в лохмотья, — весело сказал он.
Она — Золушка? Как необычно! Но этим вечером она чувствовала себя почти как эта сказочная героиня. Или наоборот — она была принцессой, которая выдает себя за обычную девушку.
— Не превратится. По крайней мере, пока такого не случалось, — с улыбкой ответила она.
— Рад это слышать. — Затем его голос стал мягче. — Ты передумала, Анни? Боишься, что твой жених узнает?
— Его не волнуют такие вещи, — сказала она легко. — Он не такой человек.
— Тебя это устраивает?
Устраивало ли ее это? Анни знала, что не хочет жить с ревнивцем. Но ей хотелось выйти замуж за человека, которому она будет небезразлична, который будет любить ее, заботиться о ней. Джерард по-своему хорошо к ней относился.
— Он прекрасный человек, — наконец сказала она.
— Я уверен в этом, — серьезно ответил Деметриос. — Поэтому обещаю вести себя примерно с его невестой. Ты поужинаешь со мной?
— Да, — решительно сказала она. — С удовольствием.
Ему хотелось держать ее за руку. Но он ведь не влюбленный мальчишка, а взрослый мужчина. Рассудительный, здравомыслящий. Но весьма осторожный в том, что касается женщин.
Деметриос решительно спрятал руки в карманы и пошел рядом с Анни по темным сонным улочкам старого квартала. Она была помолвлена, и поэтому, ясное дело, ее, так же как и его, интересовал только ужин, ничего больше. Все же он чувствовал беспокойство. За последние два года у него ни разу не возникало желания держать кого-либо за руку. Но стоило ему поцеловать Анни Чемион, как в нем проснулись чувства, которые, как ему казалось, давно умерли.
Это потрясло его.
Сколько Деметриос себя помнил, он был без ума от женщин. Так же как и они от него.
— Девушки как кегли в боулинге, — ворчал его брат Джордж, когда они были подростками, — только он улыбнется им, как они валятся к его ногам.
