Мишель приехала в Кингстон вскоре после девяти утра, когда встреча сторон по делу Джона Акана уже началась. Она поставила машину на только что освободившееся место на стоянке здания суда, вышла и оправила юбку бежевого костюма. Руки молодой женщины дрожали, но она ничего не могла поделать со своими нервами.
Что, если я до сих пор люблю его, несмотря на прошедшие пять лет? Я этого просто не вынесу. Я должна преодолеть это чувство, мне надо научиться быть счастливой с другим мужчиной.
Старинное здание из красного кирпича с высокой башней, в котором находилась городская прокуратура, было достопримечательностью Кингстона. Отделанный панелями темного дерева главный холл, на стенах которого висели потемневшие от времени портреты, и широкая парадная лестница, ведущая на второй этаж, остались такими, какими их помнила Мишель. Изменилась лишь приемная отца — она была завалена еще большим количеством бумаг и папок с делами.
— Давно не виделись! — с улыбкой приветствовала ее Мелори, оторвавшись от пишущей машинки. — Ты становишься все краше и краше. Заседание началось несколько минут назад, и твой отец просил тебя, если ты не сильно опоздаешь, сразу пройти в его кабинет.
У Мишель сердце ушло в пятки, когда она открыла знакомую дверь. Здесь тоже мало что изменилось со времени ее детства. Полки были заставлены справочниками по юриспруденции и криминальными романами. На стенах висели картины, на которых, в основном, были изображены сцены охоты, милой сердцу городского прокурора.
Остро чувствуя присутствие Конрада, который встал, когда она вошла в кабинет, Мишель не торопилась награждать его своим вниманием. Она ответила на сердечное объятие отца и поздоровалась с судебным репортером, которого знала с незапамятных времен.
Наконец, судорожно сглотнув, она повернулась лицом к мужчине, который по-прежнему владел ее помыслами и сердцем.
Мишель показалось, что в его пронзительно голубых глазах полыхает пламя. Все клятвы, которые она давала себе, были тут же забыты, ей захотелось утонуть в этих бездонных озерах.
— Мишель, — произнес Конрад своим мягким глубоким баритоном и протянул ей руку.
Его рукопожатие было легким и в то же время твердым, Мишель почувствовала, как по ее руке пробежал ток. Все поцелуи, все интимные объятия и прикосновения, которые она, опьяненная любовью, позволяла Конраду, казалось, витали сейчас в воздухе, как бы подталкивая их к более сильным чувствам.
— Привет, приятно видеть тебя снова, — пробормотала Мишель, понимая, насколько неловко и по-идиотски звучат ее слова.
