Ярославна рано плачет в Путивле на городской стене: «О ветер, о ветер! зачем, господине, так сильно веешь? Зачем на своих легких крыльях мчишь ханские стрелы на воинов моей лады? Или мало для тебя гор, чтобы веять под облаками, лелеючи корабли на синем море? Зачем, господине, развеял ты мое веселие по ковыль-траве?»
Ярославна рано плачет в Путивле на городской стене: «О Днепре пресловутый! ты пробил каменные горы сквозь землю половецкую, ты лелеял на себе ладьи Святославы до стану кобякова: взлелей же, господине, мою ладу ко мне, чтобы не слала я к нему по утрам слез моих на море».
Ярославна рано плачет в Путивле на городской стене: «Светлое и пресветлое солнце! всем и красно и тепло ты: зачем, господине, простер горячий луч свой на воинов моей лады, в безводном поле жаждою луки им сопряг, печалию им колчаны затянул?»
Этот небольшой отрывок может дать некоторое понятие об общем характере и поэтических красотах «Слова о полку Игореве»[2].
Несомненно, эта поэма не была единственной, и, помимо нее, в те времена, вероятно, составлялись и распевались многие подобные же поэмы героического характера. Во введении к поэме действительно упоминается о бардах, особенно об одном из них, Баяне, песни которого сравниваются с ветром, несущимся по вершинам деревьев. Много таких Баянов, вероятно, ходили по русской земле и пели подобные «Слова» во время пиров князей и их дружин. К несчастью, лишь одна из этих поэм дошла до нас. Русская церковь безжалостно запрещала — особенно в XV, XVI и XVII столетиях — пение эпических песен, имевших распространение в народных массах; она считала их «языческими» и налагала суровые наказания на бардов и вообще всех, поющих старые песни. Вследствие этого до нас дошли лишь небольшие отрывки этой ранней народной поэзии.
Но даже эти немногие остатки прошлого оказали сильное влияние на русскую литературу, с тех пор, как она получила возможность заниматься другими сюжетами, кроме чисто религиозных. Если русская версификация приняла ритмическую форму, вместо силлабической, это объясняется тем, что на русских поэтов оказала влияние ритмическая форма народных песен. Кроме того, вплоть до недавнего времени народные песни являлись такой важной чертой русской деревенской жизни — как в домах помещиков, так и в избах крестьян, — что они неизбежно должны были оказать глубокое влияние на русских поэтов; и первый великий поэт России, Пушкин, начал свою карьеру пересказом в стихах сказок своей няни, которые он любил слушать в долгие зимние вечера. Благодаря нашему почти невероятному богатству чрезвычайно музыкальных народных песен, возможно было также появление в России, уже в 1835 году, оперы «Аскольдова могила» Верстовского, чисто русские мелодии которой запоминаются даже наименее музыкальными из русских слушателей; благодаря тем же причинам, оперы Даргомыжского и наших молодых композиторов имеют теперь такой успех в русской деревне, причем хоры в них исполняются местными певцами из крестьян.
