Вся красота природы Кавказа отразилась в поэзии Лермонтова, притом в такой форме, что ни в одной другой литературе не найдется описаний природы более прекрасных, производящих такое же глубокое впечатление на читателя, и вместе с тем так верных действительности. Боденштедт, немецкий переводчик и личный друг Лермонтова, хорошо знакомый с Кавказом, был вполне прав, когда заметил, что картины Лермонтова могут заменить целые тома географических описаний. Действительно, можно прочесть много томов, посвященных описанию Кавказа, и все-таки они не смогут придать новых конкретных черт к тем чертам, которые запечатлеваются в уме после чтения поэм Лермонтова. Тургенев, говоря о Пушкине, приводит сделанное Шекспиром (в «Короле Лире») описание моря со скал Дувра, указывая на это описание как на высший образец природоописательной поэзии. Я должен, однако, сказать, что на меня это описание не производит сильного впечатления. Прием, состоящий в том, чтобы сосредоточить внимание на мелких деталях, — не удовлетворяет меня, так как картина Шекспира вовсе не передает ни безбрежности моря, открывающейся с высоты Дуврских скал, ни — еще менее того — поразительного богатства цветов, переливающихся на далеких волнах в солнечный день. Понятие о высоте скал — дано, но моря нет в этой картине. Изображения природы в произведениях Лермонтова свободны от всякого подобного упрека. Боденштедт совершенно справедливо заметил, что Лермонтов своими картинами природы Кавказа удовлетворяет в одинаковой степени как натуралиста, так и художника. Описывает ли он гигантскую цепь гор, где взгляд теряется здесь — в снежных облаках, там — в неизмеримых пропастях узких расселин; упоминает ли он о какой-нибудь детали, — например, о горном потоке, о бесконечных лесах, о веселых, покрытых цветами долинах Грузии, или же о группах легких облаков, гонимых сухим ветром Северного Кавказа, — описание его всегда настолько верно природе, что перед читателем возникает картина, полная живых красок, и в то же время она окружена поэтической атмосферой, благодаря которой чувствуется свежесть этих гор, аромат их лесов и лугов, чистота горного воздуха. И все это сказано в стихах, отличающихся поразительной музыкальностью. Стихи Лермонтова, если и не отличаются «легкостью» стихов Пушкина, часто бывают более музыкальны: они звучат как чудная мелодия. Русский язык вообще мелодичен, но в стихах Лермонтова он достигает мелодичности итальянского языка.
