«Ломоносов сам был университетом», — заметил однажды Пушкин, и это замечание было вполне справедливо, так как работы Ломоносова отличались удивительным разнообразием. Он не только делал замечательные исследования в области физики, химии, физической географии и минералогии; он положил также основание грамматике русского языка, которую он понимал как часть общей грамматики всех языков, рассматриваемых в их естественном развитии. Он также занимался исследованием различных форм русского стихосложения, и, наконец, он создал новый литературный язык, о котором он мог сказать, что «сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство — не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи». Справедливость этого утверждения он доказал своими стихотворениями, научными сочинениями, своими «речами», в которых он соединял готовность Гексли защищать науку против слепой веры с поэтическим восприятием природы, проявленным Гумбольдтом.
Правда, его оды написаны в том высокопарном стиле, который был свойствен господствовавшему тогда в литературе ложноклассицизму: он сохранял старославянские выражения, говоря о «высоких предметах», но в его научных и других работах он с большим блеском и силой пользовался обычным разговорным языком. Благодаря большому разнообразию наук, которые ему пришлось акклиматизировать в России, у него не было времени для обширных самостоятельных изысканий; но, когда ему приходилось выступать на защиту идей Коперника, Ньютона или Гюйгенса против богословских нападок, в нем проявлялся истинный философ на научной основе, в совершенном значении этого слова. В раннем детстве ему приходилось сопровождать отца — энергичного северного рыбака — во время поездок на рыбный промысел, и с тех пор в нем развилась та любовь к природе и та тонкая наблюдательность, благодаря которым его работы об арктической природе до сих пор не потеряли своей ценности. Следует упомянуть также, что в этом последнем исследовании Ломоносов говорит о механической теории теплоты в таких определенных выражениях, из которых ясно, что он уже в то время, т. е. более ста лет тому назад, совершил это великое открытие нашего времени; на это, кстати сказать, до сих пор не обратили внимания даже в России.
