Читаю в "Автопортрете":
"Вчера закончил повесть. Сегодня перечитал и огорчился. Что я сказал? Ничего..."
Мне сразу же вспоминаются записные книжки Евгения Шварца с их навязчивой, беспокойной нотой:
"Лет много. Написано мало. Каждую новую вещь начинаю писать, как первую, со страхом".
У людей по-настоящему одаренных, какими бы несхожими они ни были в своей жизни и своих книгах, есть общая, сближающая черта. Это внутренние хрупкость и уязвимость, робость и неуверенность, непокой. Как бы это ни звучало парадоксально, но слабость такого рода есть скрытый источник силы. Все новое, все ни на что не похожее рождается во внутреннем непокое.! Если это не совсем счастье, то хотя бы приближение к нему.
Автопортрет / Дмитрий Каралис / 1999
Автопортрет писателя в интерьере
"EX LIBRIS" - Еженедельное приложение к "Независимой газете",
21 марта 2000 г.
Дмитрий Каралис. Автопортрет. - СПб.: Геликон плюс, 1999, 376 с.
СОВЕРШЕННО нет необходимости тревожить великие тени для того, чтобы прийти к выводу, что публикация и чтение литературных дневников - дело не только небесполезное, но также порой и небезынтересное. И если претенциозность имеет своей противоположностью непосредственность, то "Автопортрет" Дмитрия Каралиса, автобиографическая книга, написанная на основе его дневниковых записей 1981-1992 годов, есть книга истинно непосредственная, в чем-то даже с налетом простодушия.
Почти не ощущается никакой "литературы" в этой книге, не ощущается и стремления свести запоздалые счеты с самолюбивой писательской братией, к каковой принадлежит сам мемуарист. Никакого самолюбования, самовосхваления; напротив, рефреном проходит фраза: "сделано так мало, а сделанное так слабо и несовершенно", - отчего поневоле проникаешься к автору доверием. Повествование начинается со спецкомендатуры No 2 в поселке Коммунар под Ленинградом (проще говоря - с "химии"), куда попадает будущий писатель, и заканчивается символическим "венцом" - приемом в Союз писателей.
Между тем и другими событиями - рутинные труды начинающего писателя, постепенное обретение литературной самоидентификации, дружба с А.Житинским, семинар Бориса Стругацкого, публикация нескольких книг, бурная издательская карьера в начале 90-х. И еще - примета советского (и постсоветского) мировосприятия: ограничение свободы в начале 80-х не озлобило нашего героя, приобщение же к писательскому сонму в начале 90-х не вызвало особенной радости. Дмитрий Каралис - не просто герой своего времени, но герой каждого его года, дня и часа. А значит, есть шанс и далее, двигаясь вровень со временем, разделять с тем все надежды, успехи, просчеты и обольщения.
