«Ишь ты, даже голос расслышал», — позавидовал Пестряков.
Лейтенант теперь не отрывал взгляда от моста:
— Но где же выход?
— Спрятаться, пока темно! — В голосе Пестрякова прозвучали повелительные нотки.
— Городок необитаемый, — сообщил низенький солдат.
— Наши обязательно воротятся, — сказал Пестряков убежденно. — Доживем до подмоги. Где-нибудь в порожнем доме…
— В подвале, — подсказал низенький солдат.
— Айда! — Пестряков наконец отдышался и озабоченно склонился над раненым.
— Может быть, в угловой дом завернем? — предложил лейтенант, когда они донесли Черемных до перекрестка.
— Отставить! — распорядился Пестряков. — Угловые дома — самые беспокойные, проходные. Туда все на постой прутся.
Низенький солдат занял позицию на перекрестке, у бензиновой колонки. Он вертел головой в своей непомерно большой каске, так как вел наблюдение за обеими улицами.
У бензиновой колонки лежал, зарывшись лицом в опавшие листья и раскинув руки, убитый немец. Поздние сумерки перекрасили его шинель в черный цвет. Кто-то уже отобрал оружие у мертвеца. И только две деревянные рукоятки от гранат торчали у него на боку.
Низенький солдат отошел от убитого, ругнулся: не удалось разжиться автоматом.
Свернули в узкую удочку. Второй дом от угла явно пустовал — железные ставни заперты с улицы.
Низенький солдат обогнал носильщиков, открыл скрипучую калитку во двор, огороженный забором из рваного камня, и подал знак, чтобы шли за ним.
— Где раньше-то воевал, молодец? — спросил Пестряков, едва войдя во двор. Он шумно передохнул и пытливо вгляделся в лицо солдата, затененное низко надвинутой каской.
— У тебя же в адъютантах. От своих отбился, к вам приблудился.
— Наш ангел-телохранитель?
— Крылья мои опалило еще у танка. Заодно с шинелью, — Низенький солдат повернулся на каблуках. В его шинели чуть ли не во всю спину выжгло прореху…
Дом, который они облюбовали, выходил во двор глухой стеной — ни единого окна. Вдоль стены высилась поленница из наколотых чурок. Левее, возле кирпичного сарая, чернел штабель угольных брикетов, дальше, под навесом, стояла огромная корзина со щепками; хозяин заготовил топливо на всю зиму. У стены дома валялся какой-то ящик, а по соседству с ним, над самой землей, чернело подвальное оконце.
То, что стена дома глухая, Пестрякову как раз понравилось. Но досадно, что в дом нельзя войти со двора. Значит, черный ход из кухни — прямо в сад, отделенный другим забором и другой калиткой, запертой на замок.
