Держа в одной руке трубку, а в другой кисет, я созерцал пейзаж за окном, продолжая чувствовать на себе взгляд молоденькой цыганки.
Вода в реке была свинцового цвета. Над ней поднимался робкий туман, но, надо думать, он скоро осмелеет. У пристани Аустерлиц было пришвартовано грузовое судно под британским флагом, и съежившиеся матросы что-то делали на палубе под противной мелкой моросью, которая продолжала сыпаться с низкого неба. Чуть дальше, у моста Берси, скелетоподобный кран поворачивался на своей платформе, точь-в-точь как манекен, демонстрирующий новое платье.
Я как раз закончил набивать трубку, когда в поле моего зрения на туманном фоне уходящих вдаль рельсов Орлеанской дороги возникли гигантские иксообразные формы, служащие на Аустерлицком вокзале разделительным ограждением, и состав, шипя тормозами, остановился.
Я вышел.
Два потока промозглого, насыщенного сыростью воздуха – один от Сены, а второй от перронов железнодорожного вокзала, которые находятся ниже станции метро,– кружили валяющиеся на платформе бумажки.
Цыганка тоже вышла. Тем хуже для двух кретинов, которые, похоже, были уверены, что знают, как нравиться женщинам, но, оказывается, ехали не в Сальпетриер; теперь им придется поискать другой объект, чтобы развлечься.
По ее поведению ни за что не скажешь, будто она следит за мной. Она обогнала меня, но некоторые топтуны используют как раз такой способ. Впрочем, я вовсе не думал, что имею дело с коллегой в юбке.
Я наблюдал, как, рассекая поток пассажиров, она движется к плану метро упругой, изящной походкой танцовщицы, безразличной к интересу, который возбуждает у встречных.
Ее шерстяная юбка выступала из-под несколько коротковатого плаща и колыхалась в такт плавному и ладному покачиванию бедер, задевая удобные, очень элегантные, хотя и без каблуков, сапожки коричневой кожи.
Она встала перед картой и старательно делала вид, будто изучает ее.
Поезд отъехал. На параллельный путь подошел встречный, остановился и тоже укатил, отдавшись дрожью у меня в подошвах. В кабинете начальника станции надрывался телефон. Я раскурил трубку.
Теперь на платформе остались только мы с нею. Люди, вышедшие из встречного поезда, в большинстве своем приехали навестить больных в Сальпетриер, и им не было нужды задерживаться на станции, а служитель, который так художественно выписывает водой из лейки вензеля частично на платформе, но в основном по обуви пассажиров, еще не приступил к своим обязанностям, вероятно как раз потому, что не было народу.
