– Есть больница Ланнелонг. Но она повезла его в Сальпетриер.
– Почему?
– На этот счет она нам ничего не сказала. Думаю, одни больницы более известны, другие менее, и ей первым делом пришла в голову Сальпетриер. Так вот, коллеги заинтересовались этим делом и порылись у него дома. Он сразу показался им загадочным. Догадались почему?
– Нет, но это неважно. Продолжайте.
– Понимаете, старина, в том округе полно арабов и невозможно определить, кто из них за нас, а кто против, и потому там мы тщательней, чем в других местах, занимаемся обычными ночными грабежами, особенно если они совершены североафриканцами.
– А, ну да! Ведь это происходит в общине выходцев из колонии! Феллаги[17] и компания, так?
– Совершенно верно. Сегодня араб, почитающий Коран, пришивает другого араба, почитателя вина…
– В намять о вашем вегеталианском приюте,– ухмыльнулся инспектор Фабр.
– Лучше не вспоминайте о нем. А то не удержитесь и закажете еще бутылочку «Виши»,– бросил я ему.
Он мигом заткнулся.
А Фару продолжал:
– Завтра сборщики дани Фронта национального освобождения требуют выкуп у содержателя гостиницы или, скажем, харчевни для мусульман. А в промежутках эти же сборщики а может, просто ловкачи, умеющие ловить рыбку в мутной воде,– добывают деньги другими способами. Время от времени совершают нападения и отнимают у жертвы бумажник.
Инспектор не сказал, что сейчас мы коснулись некогда излюбленной темы некоторых анархов насчет противозаконных методов, но, надо полагать, подумал об этом.
– Короче, заключил комиссар,– за всем, что связано с арабами, очень следят. Ленантэ, которого тогда еще считали Абелем Бенуа, – в кармане у него нашли документы на эту фамилию – хотя был здорово слаб и всячески изгалялся, в конце концов показал, что на него напали и ограбили арабы. С другой стороны, коллеги положили глаз на его подрывную татуировку. Они было решили, что тут сводили политические счеты. Они покопались у него в халупе и среди навалов всякого хлама обнаружили массу революционных пропагандистских материалов, но устарелых. Комплекты давно уже не выходящих анархистских газет, брошюры, плакаты, книжки и тому подобное. Самые последние относятся к тридцать седьмому и тридцать восьмому году, и повествуется там про испанскую войну, которая, похоже, положила конец его активности.
Флоримон Фару тоже был начитанный.
– И наконец, главное открытие: аккуратно подобранное досье, где были материалы, связанные со мной.
– С вами?
