Послеобеденное время я провожу у дядюшки, пытаясь прийти в себя после похмелья, а также названиваю в гаражи, специализирующиеся на прокате автомобилей без шофера, пытаясь, без особого результата, навести справки об оливковой машине с откидным верхом и даме за ее рулем. Кроме того, я звоню Дорвилю, и на этот раз мне везет, я слышу его голос на другом конце провода.
– Посоветуйте Дакоста быть настороже,– говорю я.– Сегодня утром я застал какого-то типа, который из бинокля наблюдал за его домом.
– Что-что?
Готов поклясться, что ему в задницу всадили иглу. Я рассказал ему всю историю.
– Что это значит? – спрашивает он, огорошенный.– Легавый?
– Ну уж нет. Он улепетывал со всех ног. Легавый бы ждал меня, не сходя с места.
Я описываю ему приметы этого любопытного. Он ему никого не напоминает.
– Что все это значит? – повторяет он.
– Понятия не имею. Так себе, происшествие. Вроде того, что случилось этой ночью, и эпизода с блондинкой.
– Что… что… что за происшествие и какая блондинка?
Он как с неба свалился.
– Какой-то тип шарил у меня в чемодане в гостинице. Он не успел закончить свою работенку, как объявился я, после того как распрощался с вами, и заработал право быть избитым. Возможно, поэтому я могу вам показаться несколько не в форме.
– Быть избитым?
– И первоклассно. Из коматозного состояния я вышел лишь к десяти часам, когда мне позвонила г-жа Ламбер.
– Ах, да-да-да.
– А упомянутый тип тем временем обшарил мои карманы и спер ту пресловутую банкноту.
– Не может быть!
Судя по его красноречивому тону, он сильно подозревает меня в том, что я вожу его за нос. В тоне явно слышится легкая ирония.
– Почему это «не может быть»? – спрашиваю я.
– Да потому что, черт подери! Послушайте, что вы гут мелете! Что у вас стащили единственно эту банкноту или что ее забрали вместе с другими?
– Ее одну. Старина, придется вам напрячь вашу память. Должно быть, на этой бумажонке было написано больше, чем мы увидели.
Он молчит. Все это превышает его разумение. Я продолжаю:
– Что до блондинки… вообще-то я соображаю быстро, но все же мне нужно некоторое время, особенно после такой переделки. Она обольщала меня по дороге в Праду. Следила за мной, очевидно, чтобы узнать, куда я направляюсь, а потом была вынуждена меня обогнать. Она поджидала меня, предоставив мне возможность любоваться ее бедрами, которые, как я подозреваю, весьма гостеприимны. Не без удовольствия я сообщил ей, что еду навестить своего старого дядюшку; это соответствовало действительности и не влекло за собой серьезных последствий. Дальше наша беседа не пошла, но мы непременно к ней вернемся. Теперь мы уже знакомы. Это, вероятно, облегчит ее задачу.
