– Вот так встреча!– сказал я, присаживаясь за столик.
Он улыбнулся. Тонкой, с хитрецой, улыбкой. И только. Обрадовавшись клиентам, официант бросился к нам, интересуясь, что мы собираемся пить. Шериф заказал еще чашку кофе, а я – аперитив. И мы разговорились. Что касается речей араба, то я их лучше переведу. Так будет легче для всех.
– Мне нужны деньги,– начал он.
– Они всем нужны,– заметил я.
– Я – другое дело. У меня – расходы.
Я в этом не сомневался. С некоторых пор этих мусульман потрошили и справа, и слева, деньги вымогала то одна организация, то другая, и все – во имя величайших принципов, которые только можно себе вообразить. Правда, такое нередко случалось в разных местах, причем во все времена, словом, везде одно и то же. Метафизические подъемные краны, поднимающие на борьбу толпы дуралеев (конечно же, в приливе энтузиазма), не делают различия между разными расами и широтами.
– Хорошо,– сказал я.– Немного денег, согласен. А взамен что?
– Сведения насчет Демесси.
– Вы мне это уже говорили по телефону. Какие сведения?
– Его адрес.
– Мне он известен.
– Нет.
– Улица Сайда.
– Не улица Сайда. Другой.
– Где же это?
Он положил руку – ладонью вверх – на мраморный с прожилками столик. Руку смуглую. Руку тонкую.
– Монету.
Я решил доказать ему свои добрые намерения. И достал пятьсот франков. Он тряхнул головой.
– Дудки,– сказал он, на этот раз без всякого тарабарского акцента.
– В каком смысле – дудки?
– Мало.
– Дудки,– заявил я в свою очередь.
И быстро спрятал купюру.
– Ты – мелкий жулик, друг-приятель. И все, что ты плетешь,– чепуха. Хочешь надуть меня, вот и все. О Демесси тебе известно не больше моего. Я могу вложить в это дело немного денег, но только совсем немного, а главное, не могу терять попусту время. Я и так свалял дурака, придя на свиданку с тобой. Довольно того, что я потратился на дорогу и на угощение. Все это ты придумал сегодня ночью. Промахнулся, старик.
– Клянусь тебе, друг.
– Дудки. Слушай меня хорошенько. Я могу израсходовать три косых, чтобы узнать, где живет Демесси, если он вообще где-нибудь живет. Полторы тысячи я готов выложить за сведения заранее и столько же – после их проверки, если сведения подтвердятся. Если же они лопнут, у тебя в любом случае останется полторы косых. Я вроде бы все сказал, дело за тобой: хочешь – соглашайся, хочешь – нет. И притом, что бы я ни говорил, сам видишь, я – в дурацком положении, потому что ты можешь всучить мне любой адрес, и я останусь с носом. Я это чую заранее. Но что поделаешь, у меня слабость – потворствовать пороку. И все-таки не до такой степени, чтобы прослыть полным кретином.
