— Я сяду в первом ряду, чтобы почтить память Глории и поддержать вас.
— Вы только затрудняете мою задачу.
— Это невозможно. Труднее уже некуда. — Она запнулась, а затем несмело положила ладонь на его руку. Он не отстранился, позволив придвинуться ближе. — Вы уже были женаты, Энтони. Могли бы понять: я должна сделать то, что считаю правильным. Как и вы.
— Клементина бы сделала то, о чем ее просят.
Наверно, в эту минуту ему стало как никогда ясно, что она не его первая жена… Кэрол уронила руку.
Она огорчилась еще и потому, что его слова были последними. Казалось, они весь вечер отдавались в стенах безмолвной квартиры.
Падре стоял по одну сторону от двери, а Эдвин — по другую. Энтони отверг помощь Роберта, поскольку тот даже в штатском выглядел типичным копом. Он был среди приглашенных, но только как гость — гость, который ни на минуту не спускал глаз с Кэрол.
Когда Эдвин узнал об обстоятельствах, связанных с похоронами Глории, он добровольно вызвался обеспечивать безопасность. Отец двух малых детей вновь нашел себе работу, и это внесло надежды в жизнь маленькой семьи, но он без колебаний взял день за свой счет, чтобы встать рядом с главой прихода.
Да, на каждой улице города еще жили неканонизированные святые, ангелы без нимбов, пророки и жрецы, которых никогда не приглашали служить в храме… Энтони посмотрел через разделявшее их пространство на щуплого, сутулого помощника и устыдился собственного высокомерия.
— Идут, — сказал Эдвин. — Первыми будут.
Падре выглянул наружу. День был унылый и пасмурный. Из тяжелых, низко нависших туч моросил дождь со снегом, и это делало ноябрьский морозец еще более пронизывающим. Хэкворт был уверен, что в такую промозглую погоду мало кто придет в церковь.
К худу или к добру, но он ошибся.
К двери подошли три молодых человека, одетых в синие военно-морские бушлаты. У одного на голове была косынка, завязанная по-пиратски. Еще один надел повязку на шею.
Священник преградил им путь.
— Добро пожаловать, — сказал он.
— Если так, — ответил предводитель кучки головорезов из «Стаи», — то чего же вы стоите на дороге?
— Чтобы забрать у вас оружие. Это обитель Господа. Здесь не место насилию. Из уважения к памяти Глории Макуэн.
— По-вашему, мы должны остаться беззащитными, как агнцы перед закланием?
— Я прошу вас оказать уважение женщине, которая всю жизнь заботилась о вас. Каждого, кто пройдет в эту дверь, я попрошу сделать то же самое, о чем прошу вас. Тот, кто не захочет подчиниться, не войдет сюда.
