Энтони подал руку чернокожему юноше.
— Здравствуй, Джеймс. Рад снова видеть тебя.
Кэрол следила за борьбой, происходившей в душе вожака шайки. Когда мать подняла на сына глаза, он быстро обменялся рукопожатием со священником. Потом Энтони снова протянул руку, на этот раз Габриелю, но расстался с его кистью не так скоро.
— Ты ведь художник, верно?
— Я? — испуганно переспросил парень.
— Глория Макуэн говорила мне, что ты очень талантлив. Я этому верю — ведь одна твоя работа до сих пор хранится у меня на стене. — Он кивнул в сторону изображения, просвечивавшего сквозь слой краски.
— Ну и что?
— Что? Я бы хотел увидеть, на что ты способен. Здесь хватит места для того, чтобы изобразить что-нибудь прекрасное и возвышенное. Много заплатить тебе я не сумею, но думаю, мы сумеем договориться.
Габриель ухмыльнулся. Мириам шлепнула его по руке, не дав времени отказаться.
— Делай то, что говорит проповедник! — приказала она. — Ведь ты же умираешь от желания рисовать. А на хорошую картину и люди будут смотреть с большим удовольствием. Не следует говорить «нет», если до смерти хочется сказать «да».
Оробевший паренек пробормотал что-то невразумительное.
Энтони подошел к Мириам сбоку и взял ее за руку.
— Рад познакомиться с вами, миссис Менсон.
— А с моим сыном вы уже знакомы?
Священник кивнул.
— Несколько раз встречались. — Он посмотрел на молодого человека и заметил, что глаза у того сузились. — Ваш сын прирожденный лидер, — сказал он, снова обернувшись к женщине.
— Он хороший мальчик.
Кэрол подавила смешок. Внезапно жизнь снова показалась ей забавной, как будто и не произошло ночного нападения. Они были детьми, эти призраки, следовавшие за ней по пятам. Опасными, неуловимыми, но все же детьми. Следя за тем, как Энтони протолкнул коляску Мириам в дверь и немного провез ее по тротуару, она положила одну ладонь на руку Джеймса, а другую — на руку Габриеля и заставила юношей остановиться.
Первый сбросил ее руку. Дружок же застыл, словно попал в ловушку.
— Ну? — спросила она.
— Тебя предупреждали, — бросил Джеймс.
— По правде говоря, я знаю — тебя там не было, — призналась она, — но, черт побери, бежать в церковь каяться в том, что не участвовал в преступлении! Этого я никак не ожидала. Твоя мать заслужила лучшего.
Она обернулась к Габриелю.
— Ну, а ты, балбес, закапывающий в землю данный Богом талант, ты-то что артачишься? Распиши стену. Перестань путаться с разными наркоманами и уголовниками. И не смей пальцем тронуть другую женщину, не то я сама позабочусь, чтобы ты схлопотал за это хороший срок!
