— Это касается только нас с этим парнем! — воскликнула она, пытаясь встать к своему защитнику лицом. — Спасибо, но мы разберемся сами.
Для человека такого внушительного роста и веса Хэкворт удивительно легко двигался. Он сделал шаг в сторону и преградил ей путь.
— Кажется, у этого молодого человека не слишком добрые намерения.
— Я сама знаю, какие у него намерения.
Энтони предпочел сделать вид, что не расслышал.
— Леди может ходить где угодно, и не вам, мальчики, мешать ей. У каждого есть это право.
— Вы так думаете? — Джеймс швырнул сигарету под ноги Энтони. Окурок ударился о ботинок священника и отскочил в сторону. — А я думаю, что нет. Стоит ей перейти улицу, и она горько пожалеет, что пришла сюда. Потому что мы не отстанем от нее ни на шаг.
У Кэрол упало сердце. Угроза парня была недвусмысленной. Если она пропустит предупреждение мимо ушей, то дорого заплатит за это. Она не боялась, просто было жаль упущенной возможности уладить дело миром.
Стоя рядом с пастором, девушка сделала последнюю попытку образумить Джеймса, хотя знала, что это уже бесполезно.
— Менсон, я обязана позаботиться о Сибилле. Это моя работа. Даже во время войны Красный Крест пропускают на поле боя, чтобы подобрать раненых.
— Сибилла изменница. Раньше она путалась с «Мустангами», а теперь перебежала к «Стае». Она не ранена, — сказал Джеймс. — Пока.
— Она убита, — оскалив зубы, вставил получеловек, полуконь. — И ты тоже можешь считать себя убитой, если поможешь ей.
— Не следует угрожать людям, сын мой, — произнес священник. Слова были мягкими, тон — стальным.
— И кто же мне помешает? Не вы ли, падре? — Кентавр шагнул к нему вплотную. Он не был так высок, как Энтони, но его юное тело закалилось во множестве жарких уличных схваток. Грудь у него была широкая, и Кэрол знала, что скрывающаяся под пальто рубашка бугрится от мускулов.
— Если понадобится.
Кентавр сделал шаг назад, поглядел в сторону, отвлекая внимание соперника, и прыгнул.
Кэрол в ужасе отпрянула, ожидая, что Энтони Хэкворт рухнет прямо на нее. Но она тут же поняла, что священник был начеку. Он развернулся и, используя свой вес, опрокинул Кентавра навзничь. Через секунду мальчишка был прижат к земле. Ребро ладони Энтони лежало на кадыке поверженного, а колено упиралось ему в пах.
Какое-то мгновение Кентавр не мог прийти в себя, затем он поднял кулак.
— Только ударь, сын мой, и мне придется выбирать, что лучше: сломать тебе шею или лишить потомства.
