Эпоха социализма подарила каждому или почти каждому городу бывшего Союза как минимум по улице Пушкина, памятнику Пушкину и прилагающуюся к нему площадь Пушкина. Много чего произошло с тех пор, как началась перестройка. Но какие бы катаклизмы не происходили на территории постсоветского пространства, сколько бы не переименовывали улицы, площади и парки, сколько бы не сносили памятники, все, что касалось имени горячо и всенародно любимого поэта, осталось нетронутым. Наш бронзовый Александр Сергеевич стоял на высоченном постаменте на площади своего имени в самом начале, похожего очертаниями на каплю, сквера, обтекаемого со всех сторон потоками автомобилей. Заложив руки за спину, поставив ногу на камень, великий поэт с задумчивым видом смотрел куда-то вдаль, очевидно, сочиняя очередное стихотворение, возможно даже, посвященное Керн, хотя, я думаю, городская площадь не вполне подходящее место для творчества. Впрочем, у великих свои причуды. Им виднее, где лучше сочинять свои шедевры.
Толстяка видно не было, а Настя и Чума уже находились на месте. Со стороны они напоминали молодую чету, пришедшую возложить цветы к памятнику. Со стороны… Но уж я-то знал за каким чертом приперлись сюда эти любители поэзии. Я выскочил из такси, перебежал дорогу и направился к парочке. На Насте сегодня были темно-синие джинсы в обтяжку и свободная синяя на выпуск рубашка. В этом наряде она еще больше смахивала на мальчишку. А вот Чума не баловал свое тело частой сменой туалета. Я его видел третий раз, и третий раз на нем была все та же клетчатая рубашка и старенькие вытертые джинсы. Парень и девушка моему появлению обрадовались.
— Здорово, здорово, — крепко пожимая мне руку, сказал Санек. — Я был уверен, что ты заявишься. Мы теперь на одном поводке у Валерки бегаем.
Настя тоже протянула мне руку. Ладошка у нее была узкой и мягкой.
— А вот я не надеялась тебя увидеть, — призналась она с улыбкой, щуря от яркого солнца глаза. — У тебя все в порядке?
Я поправил на носу свои ультрасовременные очки.
— А что у меня должно быть не в порядке? — бодро сказал я. — Все в норме.
Чума тоже испытывал ко мне интерес.
— Ладно, ладно, хватит вам ворковать, — заявил он, презрительно. — Ты нашу с Настей долю принес?
Пришлось разочаровать Чуму.
— Нет, Санек, баксы дома остались. Вначале посмотрим, какое дело предложит нам этот самый Валера. И если дадим окончательное согласие, тогда и поделим деньги.
Чума сразу ощетинился.
