Разумеется, было бы глупо рассчитывать на то, что удастся так легко отделаться от завуча.
— Постой, постой! — прицепился он ко мне. — Как же ты так можешь поступить с детьми? Где я тебе нового тренера найду? Доведи группу до своего отпуска, а там можешь увольняться.
Обычная уловка любого начальника, который не хочет расставаться с хорошим (смею таковым себя считать) работником — потянуть время, а там, как говорит одна восточная пословица, либо падишах умрет, либо ишак сдохнет. Но я на провокации решил не поддаваться.
— Я увольняюсь, Иван Сергеевич, — произнес я твердо. — А искать нового тренера и не нужно. Распределите пока мою нагрузку между другими тренерами, протарифицируйте и дело с концом.
— Погоди, Игорь, — снова затараторил Колесников. — Может, ты другою работу нашел?
— Да нет же! — невольно усмехнулся я, проявлению завучем ревнивого чувства. — Лучшей работы, чем у нас в ДЮСШ, в мире не сыщешь. Я пока никуда не устраиваюсь.
— Так на что же ты жить будешь? — удивился Колесников.
Я взглянул на пачку долларов, все еще лежавшую на журнальном столике. И он еще спрашивает. Да на такие деньги можно жить несколько лет, нигде не работая. Волынку с завучем "увольняюсь не увольняюсь" нужно было заканчивать, а то душа у меня мягкая, могу поддаться на уговоры. Я еще раз попрощался и положил трубку.
Конечно, я мог бы и не уходить с работы, взять на недельку отпуск без содержания, завуч, сейчас пошел бы мне на любые уступки, но постольку, поскольку моральный облик воспитателя подрастающего поколения не совместим с моральным обликом падшего человека, принял решение расстаться со спортшколой. Итак, выбор сделан. Что чем я оправдывал, собираясь на это дело, я и не знал: то ли свое малодушие жаждой наживы, то ли жажду наживы малодушием, но что бы чем я не оправдывал, главное что меня толкало на этот поступок, и в чем я не хотел себе признаваться, была трусость. Я ужасно боялся толстяка и его разоблачений.
В общем, оделся я, побрызгался одеколоном, вышел из дому и полетел на встречу с дьявольской компанией, как мотылек на пламя свечи. Прощай безгрешная жизнь, прощай светлое будущее!
Лидия Ивановна, к моему удовольствию, еще не заступила на пост. Я благополучно прошмыгнул мимо ее подъезда и спустился с горочки к остановке. В сторону стоявшего на кольце троллейбуса даже не взглянул. Имея на журнальном столике десять тысяч баксов, можно раскошелиться на такси. Я поймал тачку, которая в два счета доставила меня к нужному месту.
