Однако в этот раз Амир был довольно сильно потрясен. Снова и снова прижимался он ко мне, и в каждом новом всхлипывании слышалась всемирная боль поколений. Мы и сами были близки к тому, чтобы расплакаться. И чего мы только тут, во имя господа, нагромоздили? Что в нас такое вселилось, что мы смогли эту маленькую, нежную душу так грубо изранить?
— Не стой, как идиот! — воззвала ко мне жена. — Сбегай, принеси ребенку хотя бы жевательной резинки!
Слезы Амира прекратились столь стремительно, что можно было расслышать скрежет тормозов:
— Жвачку? Папочка плинесет Амилу жвачку из Евлопы?
— Да, мой маленький, конечно же! Жвачку. Много, много жвачки. С полосками.
Ребенок уже не плакал. Ребенок светился всем лицом:
— Жвачка с полосками, жвачка с полосками! Папочка Амилу жвачку из Евлопы пливезет! Папочка уезжай! Папочка скорей уезжай! Много жвачки для Амила!
Ребенок прыгал по комнате, ребенок хлопал в ладоши, ребенок был олицетворением радости жизни и счастья:
— Папочка уезжай! Мамочка уезжай! Оба уезжайте! Быстлей, быстлей! Засем папочка еще здесь? Засем…
И тут слезы снова накатили ему на глаза, его маленькое тельце затряслось, его ручки судорожно вцепились в чемодан и, напрягая свои слабенькие силенки, он потащил чемодан ко мне.
— Конечно же, мы уедем, Амир, малыш ты наш любимый, — успокаивал я его. — Мы уедем совсем скоро.
— Не сколо! Плямо сейчас! Мамочка, папочка сейчас плямо уезжайте!
В общем, нам пришлось несколько ускорить отъезд. Последние дни были просто мучительны. Малыш нас достал. Посреди ночи он раза по три просыпался, чтобы спросить нас, почему мы все еще здесь, и когда мы, наконец, уедем. Он очень уж вешался на нас, этот маленький Амир, очень уж вешался. Мы привезем ему много жвачки в полоску. Специалистка по детской психологии тоже получит пару упаковочек.
Едва наш самолет остановился после приземления в венском аэропорту, как по громкоговорителям отчетливо прозвучало:
— Профессора Кишона убедительно просят подойти к стойке информации. Большое спасибо.
Пока мы проходили таможенный контроль, голос в динамиках вторично произнес приглашение:
— Господина доктора Кишона ожидают у выхода в зале прилета. Просим господина доктора Кишона пройти к выходу. Большое спасибо.
По правде, я еще не встречал официальных шуток такого рода, о чем и дал понять господам из комитета по встрече, ожидавших меня у выхода:
— Мило, что вы уже здесь, юноши! — сказал я непринужденно. — Между прочим, я не только не профессор, но даже и не доктор.
