— Такого места нет, — сказал Зеев, — лучше поедем-ка в Швейцарию на пару месяцев.
— Это невозможно из принципа, — заявил политик, — я дал обет никогда не покидать Страну Израиля, разве только в силу правительственной миссии.
— Это можно уладить, — пробормотал Зеев, но тут в дверь позвонили. Геула открыла дверь и известила:
— Шолтхайм из продовольственного концерна
«Тнува»! Теперь! В одиннадцать ночи!
* * *
Кабинет Дольникера соответствовал общему состоянию квартиры. Посреди узкой комнаты стоял тяжелый письменный стол в стиле барокко, на нем валялась куча брошюр, ежегодников, специальной литературы. Страницы большинства книг были не разрезаны. В углу на потертой стойке красовалась скульптура хозяина кабинета — творение итальянского скульптора-сиониста 30-х годов. Над столом висела видавшая виды люстра с восемью плафонами, причем только один из них распространял по комнате тусклый свет.
— Добрый вечер, Шолтхайм, садитесь.
Политик принял гостя, одетый в пижаму.
— Давайте к делу. Что там у вас?
Это был снова тот самый Дольникер, вырубленный из твердого материала, «пестик в ступке», каким знали его приближенные десятки лет.
Директор «Тнувы» почтительно поклонился. Он пришел с просьбой — срочно нужны 600 000 лир из фонда ссуд для регионального развития.
— Вам повезло, Шолтхайм, что вы не опоздали на день. Свяжитесь с кредитной комиссией.
— Просто не знаю, как вас благодарить.
Дольникер сидел за столом, задумавшись.
— Я так понимаю, что «Тнува» связана с самыми отдаленными точками провинции…
Зеев начал покашливать, но не сумел помешать шефу, ставшему вдруг весьма серьезным.
— Назовите-ка, Шолтхайм, самые удаленные и изолированные из ваших деревень.
Шолтхайм посмотрел на политика с удивлением и через некоторое время ответил:
— В восточной части Верхней Галилеи, почти на границе с Ливаном, есть деревня, о которой практически никто не знает. Я знаком с ней лишь потому, что ее жители поставляют нам весь тмин в стране.
— Тмин? — враждебно воскликнул Зеев. — Что такое тмин?
— Так называются, дорогой друг, маленькие черные зернышки на тминном хлебе, — продемонстрировал свою знаменитую эрудицию Дольникер, сопровождая ответ саркастической улыбкой, — ну, что скажете?
— Я скажу, что скоро сезон дождей.
— Ничего. Запасемся зонтиками.
— Извините, — промямлил Шолтхайм, скользя смущенным взглядом между политиком и его секретарем, — о чем вы говорите? В этой деревне нет ничего особенного. Это совершенно изолированное место, просто кусок болота. Я вспомнил его лишь потому, что вы спросили… Я не понимаю…
