— Кеннета похоронили два дня назад, — сообщила она.
Его серые глаза поймали и задержали взгляд ее голубых.
— Я узнал о происшедшем только вчера и все это время был в пути.
Если он считает, что от этого ей станет легче, то он ошибается. Несколько часов в дороге не могут компенсировать десять лет забвения.
— Я и вправду не понимаю, зачем ты потрудился приехать.
Взгляд Купера скользнул по шелку ее светлых волос, лежащих на плечах, мягким изгибам ее стройной фигуры под плотным халатом. Должно быть, ей сейчас лет тридцать пять или тридцать шесть. Столько же, сколько и ему. Но выглядела она намного моложе и была потрясающе красивой.
— Кеннет все-таки брат. Вот почему я «потрудился приехать».
Итак, он приехал не ради нее! Впрочем, что здесь странного? Купер никогда особо и не интересовался ею.
Крепко сжимая ружье, она произнесла:
— Я замерзла и иду в дом. Ты собираешься остаться здесь на ночь?
— Может, ты и считаешь иначе, но «Алмазное» все еще мой дом.
В течение десяти лет он не появлялся на ранчо. Как он может до сих пор считать его своим домом? У этого человека вообще нет дома!
— Ну, с этим еще можно поспорить! — твердо заявила она и, уже поворачиваясь, бросила через плечо: — Я постелю тебе.
— Эмили!
Остановившись около двери, она обернулась, и глаза их встретились.
— Я просто хотел сказать… Я очень сожалею о смерти Кеннета.
Она тоже сожалела. У нее были сотни причин для этого.
Она кивнула и вышла из сарая, и в этот момент Купер осознал, что еще никогда в жизни не чувствовал себя более одиноким.
Пятнадцать минут спустя он встретил Эмили на кухне, все еще в халате и сапогах, но, к счастью, без ружья.
Скинув куртку, он повесил ее вместе со шляпой на крючок возле двери, повернулся и оглядел то, что когда-то было его домом. Не считая новых штор на окнах и деревянного стола, заменившего пластмассовый, все осталось прежним.
Купер без труда представил себе, что здесь происходило два дня назад, после похорон его брата. Кухня наверняка была забита друзьями и родственниками, на столе и разделочных столиках множество блюд, море слез и утешающих объятий, разговоры о том, каким хорошим человеком был Кеннет и какая трагедия потерять его в самом расцвете сил.
Купер был даже рад, что не присутствовал на похоронах. Он вполне мог обойтись без всех этих людей с их бесконечными вопросами и многозначительными взглядами. Он и без того знал, что все они считают его выродком семейства Данн, расточителем, который позабыл дорогу домой.
