— Если машина остановится совсем, то мы погибли, — утешил капитан взволнованную публику. — Тогда наша скорлупка сделается игрушкой волн. Можем потонуть. Может и на берег выкинуть.
— Господи Иисусе! — истово перекрестился старый полковник, давно уже пластом лежавший на своих сундуках. — Лишь бы не прибило где-нибудь возле Сочи. Там, говорят, грузинские солдаты ген. Кониева обирают всех от темени до пяток. Пропадет последнее барахло.
— Хорошо тому, у кого оно есть. А когда в одном кармане блоха на аркане, в другом вошь на цепи, тому горя мало, — назидательно произнес мой сосед, обнищавший подпоручик, и с этими словами бухнул прямо на грязную поверхность палубы.
— Нашему брату что… Шинелью закутался, кулак в изголовье, и дуй до утра во все носовые завертки.
— Босота! — презрительно пробурчал старик, вытягивая ко мне голову, спрятанную в башлык кожана. — Ну и офицеры пошли в наше время. А бывало…
— Вы сами где служили?
— До отставки лет восемь тянул лямку воинского начальника. Служил, можно сказать, по совести. Зато именья у меня всего манишка да записная книжка…
Через трое суток наш ноев ковчег кое-как добрался до Керчи. В бухте ни одного судна. На пристани сиротливо бродит какой-то герой ранних произведений Горького.
— А тут что у вас за республика? Какая власть?
— Здесь у нас своя республика, крымская.
— А до России еще далеко?
— До России? Весь свет проедешь, — не найдешь такой. Была да вся вышла.
В порту хозяйничают немцы. Вскоре после того, как пароход причалил, на пристани появился отряд немецких солдат во главе с молоденьким, красивеньким лейтенантом. Позже я узнал, что его фамилия была Вих-ман. Просто Вихман, без фона. Германское офицерство за время грандиозной мировой войны разаристократилось.
— Вы все арестованы! — объявил нам лейтенант через переводчика — еврея.
Среди офицерства воцарилась суматоха.
— Как? За что?
— Говорили, что немцы идут против большевиков, с которыми и мы едем драться, а тут вот тебе, на тебе…
— Ловушка!
— Безобразие!
— Господа! — громко передает переводчик распоряжение Вихмана. — Согласно действующим здесь правилам вы будете обезоружены. Предъявите солдатам ваши шашки, револьверы, винтовки. За утайку оружия полагается расстрел.
Дипломатические переговоры с лейтенантом не привели ни к чему. Пришлось подчиниться приказу.
— Бэри шашку, бэри киньжал, а-аставь нажну! — протестует офицер-горец, владелец старинного кривого ятагана, украшенного серебряной резьбой.
