При моем появлении дети немедленно притихли и спрятались за щит. Их выдавали лишь ученические сумки, стоящие внизу.
— Неместный… — донесся до меня их шепот.
Я остановился и полез рукой в карман.
— Дети, — позвал я, подбросив на ладони три серебряные монеты. — Вы не подскажете мне, кто живет вон там?
Я указал на дом, в который должен был явиться, — не особенно, впрочем, рассчитывая, что они мне ответят. В этой «маленькой Швейцарии» чужак не был фигурой, вызывающей доверие. Особенно если это высокий и бледный молодой человек в страшном черном плаще.
— Мы не знаем… — пропищала одна из малявок.
— Все равно, благодарю. Купите себе мороженое. — Я положил монеты на землю и двинулся дальше.
И поморщился, потому что никогда не переваривал мелких сценок, которыми люди доказывают окружению или просто себе свою же доброту. Особенно когда любующийся собой добряк всего несколько часов назад вытащил это самое серебро из залитого кровью и заваленного трупами подвала…
Дядя Изуард — такое странное имя я прочел в мыслях девочек — жил сам по себе. Редко выходил из дома, но был хорошим — мог угостить вишнями из своего сада и рассказать при этом много интересных историй про старые времена. Столь же старым был его дом — небольшой двухэтажный особняк с террасой и мансардой. Темно-красная черепица покрывала стрельчатую крышу, потемневшие от времени деревянные балки стягивали кладку фасада. Увивавший стены плющ был запачкан недавней побелкой. Забор был каменным, кованые ворота — сделаны из дуба.
Вся эта основательность и добротность, вкупе с древним дворянским именем Изуард, вызывала ассоциации с усадьбой какого-нибудь преуспевающего средневекового арендатора, эдакого померанского бауэра. Но ментальное фото, которое я получил из мыслей детей, изображало человека, который никак не смахивал на обывателя…
Я постучал. В ответ залаяли псы, но никто не вышел.
Прождав пару минут, я вошел во двор. Два мастифа рычали на меня из вольера.
Пройдя мимо клумб с ландышами, я постучал уже в дверь — все так же, безответно. Тогда я прощупал ментальное пространство. Ни в доме, ни во дворе никого не было — если не считать пары разъяренных псов у меня за спиной. Или иначе — тот, кто тут был, располагал ментальной защитой.
Я достал излучатель, приоткрыл дверь и позвал:
— Приор?
— Слышу, собаки лают, — крикнули изнутри. — Идите в гостиную.
В гостиной, хорошо обставленной комнате с камином, ковер был сдвинут, открывая взгляду распахнутый потайной люк. Я увидел в нем ступени.
