Они разработали план действий, и на следующий день, на рассвете, когда мальчик, усталый и разбитый после почти бессонной ночи, снова пустился в путь, вдалеке показался одинокий всадник, двигавшийся в том же направлении. Этеокл остановился, задумавшись, не лучше ли дать незнакомцу уйти вперед, а самому двинуться позже. А может быть, следует догнать одинокого путника и проехать какую-то часть пути вместе с ним?
В конце концов, он решил, что пережидать будет не очень мудро, так как в таком случае придется ехать в самые знойные часы дня, и убедил себя в том, что одинокий всадник, очевидно, не вооружен и не представит большой опасности. Набравшись мужества, Этеокл ударил пятками в бока своего коня и пустился по пустынной тропе, понемногу догоняя ехавшего впереди всадника. Услышав топот копыт, тот обернулся, и мальчик, поборов смущение, обратился к нему по-персидски:
— Да хранит тебя Ахура-Мазда, странник. Куда ты держишь путь?
Всадник, зная, что его поймут, ответил по-гречески:
— Я не говорю на твоем языке, мальчик. Я критский ювелир и направляюсь в Вавилон, чтобы работать во дворце Великого Царя.
Этеокл издал вздох облегчения:
— Я тоже еду в Вавилон. Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы продолжим путь вместе.
— Ни в коей мере. Наоборот, я очень рад, а то мне страшно ехать по этим краям одному.
— Почему же ты путешествуешь один? Не лучше ли было бы присоединиться к какому-нибудь каравану?
— Ты прав. Однако я слышал страшные истории о купцах-караванщиках, которые часто увеличивают свой барыш, при удобном случае продавая в рабство случайных попутчиков, вот я и сказал себе: «Лучше одному, чем в плохой компании». По крайней мере, я могу охватить взглядом горизонт, тропа хорошо протоптана, и ориентироваться не трудно: достаточно идти все время на восход солнца, и придешь к берегам Евфрата. После чего самое страшное останется позади — садись на хорошую лодку и плыви. Лежи себе, и без труда доберешься до Вавилона. Однако ты кажешься мне слишком молодым для путешествия в одиночку. Разве у тебя нет родителей или братьев?
Этеокл не ответил, и какое-то время под безоблачным небом слышался лишь стук копыт по обширной пустыне. Потом странник заговорил снова:
— Прости меня, мне не следовало соваться в твои личные дела.
Этеокл всмотрелся в горизонт, ровный, как на море во время штиля.
— Думаешь, еще далеко до Евфрата?
— Нет, — ответил незнакомец. — Если и дальше поедем так же, то завтра к ночи доберемся.
