Мы пошли встречать гостей.
Пролетка остановилась возле поляны: выше подняться она не могла. Из нее с усилием вылез околийский врач; оглянулся по сторонам, набрал воздуху в легкие и хрипло гикнул, так что усталые лошади вздрогнули и навострили уши. За ним вылез смугловатый полный брюнет с низким лбом и сильно развитыми, угловато выступающими челюстями. Третий гость был высокий, светловолосый, с красным лицом, говорившим о любви к выпивке и бражничеству.
— Как дела, капитан? — воскликнул доктор, хлопнув моего друга по плечу.
— Здравствуй, доктор! — с воодушевлением ответил капитан Негро.
Из коляски вынули две большие оплетенные бутыли, в которых звонко плескалось вино, успевшее уже окрасить пробки из кукурузных початков, потом корзину с провизией, несколько бутылок ракии, кусок вяленого мяса и сырое мясо, завернутое в платок.
Гости попросили расстелить им на поляне одеяло. Господин с мощными челюстями растянулся на нем животом вверх, надвинул на глаза шапку — от солнца — и блаженно зачмокал. Светловолосый спутник последовал его примеру, а околийский врач сел возле них по-турецки, снова гикнул, выразив этим свой восторг, и вдохновенно воскликнул:
— Красота! Вот это называется пейзаж!
Капитан Негро тотчас распорядился напитками и провизией. Он велел извозчику отнести бутылки к источнику, чтоб они там охладились, и развести на опушке костер. Извозчик, человек пожилой, седоватый и молчаливый, занялся этим делом с мрачной покорностью.
Не прошло двадцати минут с тех пор, как наши гости устроились на одеяле, и на дороге показался еще один человек. Он шел не спеша, но споро, сдвинув круглую шляпу на затылок. В одной руке он вертел трость, через другую перекинул пальто. Издали было видно, что у него очень большая голова и широкое, крупное лицо.
— Ишь ты, Тинтер! Но где же его спутник? — удивился капитан.
— Кто это? — спросил я.
— Кассир земельного банка, — сказал извозчик, протирая покрасневшие от дыма глаза.
Выйдя из лесу, кассир оглянулся назад и промолвил умоляюще, тоном уже намучившегося человека:
— Ну иди-и же!
В пятидесяти шагах позади него медленно передвигал ноги его товарищ, человек в длинном черном одеянии. Он нес небольшую бутыль.
— Иду, иду! — ответил он сердито. — Чего ты несешься? Дай дух перевести.
— Ни тпру ни ну! Экий ты, право, — в отчаянии махнул рукой кассир.
Господин Тинтеров был очень странно одет. На нем были старомодные брюки клеш, штанины которых трепались и бились о щиколотки. Туфли у него были на высоких каблуках и завязывались такими длинными и толстыми тесемками, что спереди получались настоящие банты. Пиджачок был совсем короткий, так что зад господина выпирал из-под него. Приятель господина Тинтерова, Кочо, говорил глухим голосом, с трудом, как старик. Дряхлое лицо его напоминало морду старой собаки.
