Пентхаус занимал шестьдесят третий этаж. «Заоблачный замок, — задумчиво бормотал Майкл, а барабанные перепонки вибрировали от сумасшедшей скорости подъема. — Небесный Сан-Симеон», — решил он, покидая лифт. На входной двери из цельного полированного дуба красовалось бронзовое кольцо, вставленное в ноздри бронзового же минотавра. Майкл постучал.
Дверь ему открыл Бог. В конце концов, ведь именно ак величал себя обитатель пентхауса.
— Привет, Я — Бог, — приветливо поздоровался хозяин. — В макроэволюции, квантовой механике и еврейской истории меня называют Богом.
Снова этот странный голос, только на этот раз профильтрованный давлением в ушах Майкла.
— Майкл Прит.
— Знаю, — молвил выдававший себя за Божественную Сущность. И добавил: — Все.
Смуглая кожа, стрижка а-ля «доблестный принц» и глубокие шоколадные глаза не позволяли сразу отнести его к какой-либо определенной национальности, возраст и пол тоже не поддавались определению. Несколько женственная грудь обтянута белым шелковым домашним халатом.
Они пожали друг другу руки.
— Полагаю, вам нужны доказательства, — продолжал владелец пентхауса, но уже с легким упреком.
Он повел Майкла в зал, застеленный ковровым покрытием, таким мягким и шелковистым, что гостю показалось, будто ноги его ступают по гигантскому куску сливочного масла.
— Полагаю, вы ожидаете какого-либо знамения.
Они обошли великолепный концертный «Стейнвей», оказались возле стеклянной панели размером с площадку для игры в сквош.
— Вуаля, — изрек хозяин, махнув рукой в сторону занесенного снегом города.
Раз уж я Бог, Мне легко было предоставить Майклу Приту убедительные доказательства. Сначала одним мановением руки изменил погоду. Исчезли снег, холод, февраль. Ап, и вот в Нью-Йорке знойная летняя ночь, нет ни слякоти, ни ветра. На термометре — девяносто один градус по Фаренгейту.
Это произвело на Майкла сильное впечатление, но его неверие сменилось сначала удивлением, а потом ужасом и потрясением лишь после того, когда Я заполнил небеса светящимися серафимами, поющими: «Неприступная крепость — Наш Бог», а улицы заполонили шеренги херувимов, раздающих жареных индеек бездомным алкоголикам.
Конечно, Я все вернул назад. Восстановил время года, отправил домой ангелов, стер все это из коллективного сознания. Если чрезмерно вмешиваешься в земные дела, как Я давно заметил, люди впадают в хроническое обалдение и забывают Мне поклоняться.
— Выпьешь?
— Да-а. Вы-пью. Пожалуйста.
Майкл был настолько потрясен, что выронил свой знаменитый кейс.
