И вдруг учитель увидал, что по лужайке идет человек. Он двигался бесшумно, пригнувшись, прячась в тени айвовых деревьев, где бродила, пощипывая траву, лошадь. В следующее мгновение учитель потерял его из виду. Должно быть, в виноградник полковника забрался вор. Учитель хотел было крикнуть, чтобы предотвратить кражу, но вспомнил, что в винограднике спит денщик, который 82 непременно поймает вора. Кричать не имело смысла, и он решил подождать — из любопытства и потому, что ему хотелось посмотреть, как злоумышленника поймают.
Раздался негромкий свист. И тут же повторился тише — несколько тактов какой-то мелодии. Она звучала мягко, призывно и завершилась долгим легато. Этот свист напоминал птичье пенье и был таким мастерским и чистым, что учитель подивился. Потом с минуту стояла тишина. И снова раздался свист — уже в третий раз, но теперь он звучал медленней, громче и отчетливее, с ноткой какой-то нервной настойчивости. В то же мгновение учитель услыхал сиплый голос денщика и увидел красную вспышку выстрела. Грохот разорвал тишину ночи, и с ним слился короткий, сдавленный крик…
Учителю показалось, что в лицо ему полыхнуло чем-то жарким, обжигающим. Он отшатнулся, чтобы увернуться от дробинок, которые застучали по сухим кольям виноградника.
Исполненный ужаса крик раздался со стороны дома полковника. Кто-то бежал по тропинке. Потом полковник позвал жену и что-то крикнул денщику. Громкий женский вопль заглушил сиплый голос солдата. Ночь наполнилась возбужденными возгласами, плачем и рыданиями. Истошно залаяли собаки с окрестных дач.
Учитель в испуге кинулся в дом, дрожа всем телом. Он принадлежал к тем малодушным людям, которые благоразумно избегают всяких происшествий. Его жена, разбуженная выстрелом и криками, выбежала в сад. Она увидела, что Элисавета отбивается от полковника, который пытается увести ее в дом…
Наутро учитель нерешительно сошел по тропинке вниз. Из дома полковника не доносилось ни звука. Даже дым не вился из трубы, как обычно.
Он заглянул в виноградник и увидел убитого. Тот лежал навзничь, откинув голову назад. Сухая земля у его обутых в сапоги ног была взрыта. Очевидно, агония продолжалась долго. Учитель заглянул в смуглое молодое лицо и узнал пленного серба, которого они с Элисаветой застали когда-то в винограднике.
Несколько минут он стоял не шевелясь, задумчиво поглаживая свою козью бородку, потом медленно двинулся к дому полковника. Дом был заперт. На галерее стоял стол, на столе — карты, разложенные Элисаветой, керосиновая лампа, блюдечко из-под варенья. Рядом — пенсне полковника.
