— Я причиняю вам беспокойство… не правда ли?
— Нет, отчего же…
— Я прихожу уже в третий раз. И наверное, приду еще, но не для того, чтобы попросить еды, а чтобы видеть вас.
Она почувствовала, что лицо ее залилось краской. Он продолжал неуверенным тоном, в голосе его были трепет и волнение.
— Скажите, зачем вы пришли сюда, когда увидели, что я смотрю на вас? Я целый час наблюдал, как вы шьете… Вы могли не приходить.
— Я не хотела, чтобы вас заметила служанка. И потом я думала вас попросить… не… не… подвергать себя такой опасности.
Она робко взглянула на него. Лицо его приобрело золотистый оттенок, но сквозь загар проступила бледность; глаза были полны света, узкие ноздри чуть вздрагивали. Его взгляд напугал ее. Никто никогда не смотрел на нее так пламенно, так самозабвенно, таким преданным, жаждущим и вместе с тем открытым взглядом. Ей показалось, что она в один миг узнала его, увидела всю его душу. И поняла, что отвечает на его взгляд, сама того не желая, всем своим существом, подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, который нахлынул, точно морская волна, и повлек ее за собой. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не поддаться этому головокружительному чувству.
Она отвела глаза. Дышать становилось все трудней, кровь бешено стучала в висках. Ей хотелось бежать от этих влюбленных глаз, которые гипнотизировали ее и заставляли трепетать каждую клеточку тела, хотелось спастись от их света, но она продолжала стоять и слушать.
— Мне необходимо видеть вас, — слышала она его голос, проникавший в самое сердце. — При мысли о вас мне легче дышится. Лагерь уже не кажется таким страшным, и можно жить дальше… Эти минуты возвращают мне веру в жизнь…
Он произнес на своем родном языке несколько слов, которых она не поняла, но ощутила их страстную искренность.
— Я ничего не знаю о вас, мы еле знакомы».- прервала она его.
А что обо мне знать? Я всего лишь военнопленный, я сам не знаю, кто я и что я.
Она услыхала собственный голос, спросивший:
— Вы не женаты? — и ужаснулась себе.
Он улыбнулся и показал руки с длинными пальцами, на которых не было кольца. Она смутилась.
— Я должна идти, — сказала она, оглянувшись в сторону дома. — Служанка забеспокоится и пойдет меня разыскивать.
— Останьтесь еще на минуту.
— Нельзя. У меня сегодня много дел.
Она вспомнила о платье, которое надо было дошить. Эта мысль сразу вернула ей озабоченность, в груди что-то сжалось, свет в глазах погас. «Неужели это из-за платья? — подумала она. И сама себе ответила: — Нет, платье ни при чем, тут другое… Из-за него. Завтра он придет снова…» — И она даже задохнулась от страха.
