— Он съел! Он съел! Он взаправду съел! — кричала она на бегу матери в то время, как мужчина в элегантном светлом костюме покидал арбатский дворик.
Ласточкин понял, что он должен делать и это дело было самым нужным и самым интересным в его жизни. Адреналин кипел в каждом пальце: — быстрее, быстрее! Только бы успеть!
Клер он даже не позвонил.
Ирка сидела на камнях у воды, не прячась от пронизывающего ноябрьского ветра. Пусть дует, пусть выхолаживает и уносит подальше мечты, планы, надежды, иллюзии… Пусть замораживает руки, не так будет болеть душа.
Волны — тяжелые, рыжие, злые, неслись мимо. Не море раскинулось перед Иркой — река. Широченная и сильная, знакомая раньше только по картинам и фильмам Волга.
Она прилетела в Самару вчера днем, а вечером улетала домой — к морю. Улетала совсем несчастной, обманутой. Началось с того, что уже через месяц после встречи с лже-Тимировым, она поняла, что серьезно больна. В голове что то сдвинулось, или изменился состав крови, но теперь она была другая — одержимая одной мыслью, одним желанием — увидеть его, прижаться, зажмуриться и зареветь. Лить слезы от невероятного, расплавляющего в своем радостном жаре, счастья. Миледи влюбилась, как оказалось, впервые и, что было несомненно — навсегда. В некоего авантюриста из Самары. Осознав это, Ирка решила, что наступил именно тот момент, когда она должна бороться до конца, изо всех сил идти напролом. В течении суток, перезвонив в десяток инстанций, она выяснила, что Николай Ласточкин в самом деле принимал участие в конкурсе двойников пол года назад и что проживает он по такому-то адресу. Ирка растерянно смотрела на бумажку с улицей и номером дома, не понимая еще, что все оказалось так просто. Проживает, существует, наличествует — значит, не привиделся, не фантом, не выдумка. И есть только один выход: приехать, стать на пороге: — Прости. Я не могу без тебя. Я умру, если не нужна тебе.
А с кем живет в Самаре Ласточкин? Да и помнит ли ее этот дерзкий малый, устроивший из жизни сплошное шоу? Устав маяться сомнениями, Ирка стремглав, что бы не передумать, улетела в Самару. Запомнила прощальный взгляд Дона — не упрек или насмешка были в нем. Жалость. И чем больше думала, тем яснее понимала — жалок и наивен ее отчаянный порыв. Но раз решилась — останавливаться нельзя.
Дверь квартиры № 7 на втором этаже замухрыщатой пятиэтажки оказалась полуоткрытой. Ирка постучала, не дождалась ответа и заглянула внутрь. Из крошечной прихожей, дохнувшей запахом подгорелой капусты и старого барахла, была видна кухня. Занавески в ромашку и столетник в банке из-под горошка.
