Чуть позже люди слышали, как он сказал своим спутникам:
— Голос Гаффры, слова Эльсидена!
Кто-то из верхнеземельцев ответил:
— А если и слова его же?
Шарди что-то сказал на это, но так тихо, что расслышали только колдуны.
Ближе к полудню северный ветер стих, а через час поднялся западный.
Стража забила в барабаны, все, как и было условлено, надели наголовники,
а гарнизон и ополченцы построились у западной стены. Вскоре показались и
кочевники. По своему обычаю, они шли толпой, но на этот раз рядом с
вождями ватаг семенили служители Нанизанного. В руках жрецов люди
заметили длинные шесты, к которым было прикреплено что-то вроде мехов от волынок.
В сотне шагов от стены ватаги остановились, а жрецы вышли вперед. Лица
их были замотаны тончайшей тканью, какую делали только на материке.
Пройдя примерно половину расстояния между кочевниками и стеной, они
остановились и усердно заработали мехами. С концов шестов сорвались едва
заметные струйки дыма, которые ветер подхватил и понес в город.
Гаффра подозвал две дюжины приданных его четвертьказарме ополченцев и
тихо отдал им какой-то приказ, указывая на сидящую на стене ворону.
Когда ворона каркнула и, изо всех сил молотя крыльями, улетела к морю,
ополченцы выскочили за стену и с воплями принялись рубить воздух. Гаффра
обернулся к своей четвертьказарме и остальным ополченцам и приказал
каждому как можно громче выкрикнуть имя мастера, ковавшего его меч,
название квартала, где он живет, и что он вчера ел, а затем повторить
то, что кричали соседи. Само собой, никто криков соседа не запомнил, и
Гаффра получил как раз то, что хотел: бессвязные вопли, перешедшие в
столь же бессвязное бормотание.
— Громче переспрашивайте, громче! — скомандовал он, и ропот вновь
сменился выкриками, а прибежавшему на шум капитану Эйрецу объяснил: —
Пусть думают, что отрава сработала. Кто их знает, какую пакость они
могли приберечь на крайний случай.
Капитан подозвал старшин, и вскоре завопила вся казарма. Жрецы побросали
свои шесты и сбежали за спины кочевников, на ходу приказав вождям
наступать.
Стоило ватагам двинуться к городу, как дурачившиеся перед стеной ополченцы
бегом вернулись к воротам. Вскоре затихли и крики: Гаффра был уверен,
что бой жрецы пересидят в лагере, и подозревал, что там за них примутся
колдуны. Он еще раз проверил построение и приказал страже открыть
доверенные его четвертьказарме ворота.
Первыми в ворота вошли, как и следовало ожидать, конокрады и
клятвопреступники, для которых этот бой был крохотной, но все же
возможностью очиститься от позора. Гаффра выделил для поединков с ними
лучших мечников: хорошие бойцы редко попадали в такое положение, но
рисковать жизнями ополченцев все равно было глупо.
