Боккара, сидящий в этом автомобиле, следит за приближением молодой женщины. В вечернем полумраке ему чудится, что это существо с топором в руке и с ликом Медузы восстало из какого-то древнего погребения, сошло с картины символиста или возникло из фильма ужасов. Оно действует гораздо проворнее, чем голова Боккара, который в данный момент застыл и не действует вовсе. Когда же он наконец протянул руку к ключу зажигания, топор уже обрушился на лобовое стекло, и оно разлетелось вдребезги; одновременно машина тронулась с места. Боккара испустил хриплый испуганный крик, включил первую скорость и изо всех сил нажал на газ. Дернувшись пару раз (Глория в это время снова взмахнула топором), «вольво» наконец вырулил на дорогу и помчался прочь с потушенными огнями. Только через полкилометра Боккара вспомнил, что нужно включить фары. Холодный воздух врывался в разбитое окно, подсушивая мелкие царапины от осколков стекла Securit на его лице. Хорошо еще, что он стоял вдалеке от прибрежных утесов, иначе дело могло кончиться совсем скверно. Да, Боккара явно повезло: Глория умеет очищать мир от мужчин только одним способом — сбрасывая их с высоты.
На протяжении всех последующих километров Боккара, жмурясь от бьющего в глаза ледяного ветра и осторожно касаясь пальцем кровоточащих порезов, сыпал громогласными проклятиями в адрес Глории. Он был напуган и уязвлен, он стонал от боли, не в силах определить, насколько серьезны его раны, он яростно скрежетал зубами, и все это вдохновляло его на самые отборные и изощренные ругательства.
Вынужденный вести машину на небольшой скорости, он потратил немало времени, чтобы добраться до Сен-Бриека. У въезда в город находилась заправочная станция с полным набором услуг; здесь могли заняться его лобовым стеклом. Пока механик затягивал зияющую дыру временной пленкой, Боккара сбегал в туалет и осмотрел свои увечья — ничего страшного, каких-нибудь пять-шесть неглубоких порезов. В зеркале отражался все тот же молодой человек, слишком упитанный для своих лет, но вполне положительного вида, с красивыми девичьими глазами, недостаточно маленький, чтобы считаться низкорослым, недостаточно толстый, чтобы считаться тучным, недостаточно редковолосый, чтобы считаться лысым, но, увы, все это не за горами. Да, совсем не за горами, что весьма огорчало его. Ибо, невзирая на все свои старания: лосьоны, высокие каблуки, пилюли для похудения и бег трусцой, — он знал, какое будущее ждет его лет через двадцать.
