Затем летчики Чкалов и Анисимов с блеском продемонстрировали И-5 в воздухе. Состоялись полеты и других самолетов: ТБ-3, Р-5.
Результаты смотра сказались довольно быстро. Через неделю Баранова отстранили от должности начальника ВВС и временно назначили руководить авиаобъединением. Новым начальником ВВС стал Алкснис.
Коллегия ОГПУ 28 июня 1931 г. постановила: приговор в отношении Н.Н.Поликарпова считать условным. Президиум ЦИК СССР принял 7 июля 1931 г. решение об амнистии группы лиц, в том числе Поликарпова. Летчик- испытатель Б.Л.Бухгольц на своей машине немедленно отвез выпущенного на свободу Николая Николаевича домой.
Уже после смерти конструктора 1 сентября 1956 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР отменила решение Коллегии ОГПУ от 18 марта 1931 г. и прекратила дело в отношении Н.Н.Поликарпова «за отсутствием состава преступления».
Заключение наложило отпечаток на характер Николая Николаевича, Он стал более сдержанным.
«Раньше, до ареста, папа был достаточно общительным человеком, разговорчивым», – вспоминала Марианна Николаевна Поликарпова, – «но после тюрьмы он стал замкнутым, о своих делах дома не распространялся, а в служебном кабинете на заводе один посетителей не принимал, звал всегда кого-нибудь из замов; уезжая по вызову в наркомат или еще куда выше, приводил свои бумаги в порядок и оставлял план работ ОКБ не менее чем на месяц».
Двадцать седьмого августа 1931 г. приказом по ВАО за № 265 ЦКБ было введено в состав ЦАГИ, а начальником ЦАГИ назначили Н.Е.Пауфлера. Последовала очередная реорганизация. В ЦКБ включили и конструкторские бригады ЦАГИ, ранее подчинявшиеся главному инженеру А.Н.Туполеву.
Новое задание бригады № 3 предусматривало разработку пассажирского самолета-разведчика Р-11, истребителя И-13. В кратком рабочем дневнике, который Поликарпов вел с сентября по октябрь 1931 г., по часам расписан ход работ над проектами.
Такие дневники он потом рекомендовал писать всем своим подчиненным, причем многие об их истинном назначении не догадывались. Один из старейших работников конструкторского бюро В.И.Тарасов рассказывал, как однажды в середине тридцатых годов он спросил Поликарпова:
« – Николай Николаевич, я знаю, что несколько лет тому назад Вы были репрессированы. Вы действительно были в чем-то виноваты или были кем-то оговорены?
После небольшой паузы Николай Николаевич ответил:
– Знаете, Василий Иванович, один скажет, другой подтвердит и Вы совершенно беспомощны.
