].
Юра настолько вжился в происходящее на манеже действо, что ничего и никого вокруг не видел и громко кричал. Один из клоунов мимолетно передразнил его крик. Все от этого засмеялись. Юра же просто зашелся от восторга, когда понял, что артист как бы ответил ему, заметил его. Мальчику так понравилось в цирке и так запомнились клоуны, что он сам захотел стать клоуном — и, конечно, тут же сообщил об этом родителям. Тогда Лидия Ивановна сшила ему из пестрого куска ситца с желтыми и красными цветами клоунский костюм. Из гофрированной бумаги сделала воротник-жабо, из картона — маленькую шапочку с кисточкой, на тапочки пришила помпоны. В этом клоунском наряде Юра отправился через несколько дней в гости к одной девочке из их двора, у которой устраивали костюмированный вечер. В те годы такие домашние маскарады были в большой чести во многих семьях. Другие приглашенные дети оделись кто врачом в белом халате, кто балериной в пачке, кто-то был лисичкой, кто-то — бабочкой, кто-то изображал подснежник… А Юра, одевшись клоуном, намерен был целый вечер всех смешить. Клоун — на то и клоун, чтобы все вокруг смеялись. Сидя в цирке на представлении, Юра обратил внимание на то, что зрители принимались хохотать, когда клоуны падали. Поэтому он, как только пришел в гости и вошел в комнату, сразу растянулся на полу.
Все обернулись, но никто не засмеялся. Взрослые только сочувственно поохали и повздыхали. Юра встал и снова упал. Довольно больно ударился — он же не знал, что падать тоже нужно учиться! Невзирая на боль, снова поднялся и снова картинно упал. Юра падал и все ждал смеха, но никто не смеялся. Только одна женщина тихо спросила Лидию Ивановну: — Он у вас что, припадочный?
На другой день у Юры ныло все тело — и спина, и руки, и шея, — но он потребовал, чтобы его снова сводили в цирк. На этот раз в цирке выступал дедушка Дуров со своей знаменитой звериной железной дорогой. По проложенному вдоль барьера кольцу рельсов ходил маленький локомотивчик с тремя вагонами, двумя пассажирскими и багажным. Обезьяна была машинистом, гуси изображали носильщиков, утка — дежурного на станции, еще одна обезьяна — стрелочника. Роль контролера исполнял козел. При остановке поезда на очередной станции, во время проверки билетов, контролер выводил из вагона «безбилетного зайца». Причем зайца самого что ни на есть настоящего — его выводили, ухватив за длинное ухо, под гром аплодисментов переполненного цирка. Заяц потом все же поехал, усевшись на буфер. Пассажирами были морские свинки, а не поместившаяся в вагон цапля на своих длинных ногах шагала по шпалам вслед за поездом. Как всегда, Дуров шутками комментировал всё происходящее на арене.
