— Возможно. Но что, если эти инвесторы действительно угрожают ей?
— Тогда она должна обратиться в полицию, как ты и советовал.
— Она не обратится.
— Ну, тогда, значит, не так уж она напугана. И перестань корить себя за все проблемы этой барышни. Ты ничего ей не должен.
Он положил себе на тарелку несколько ломтиков мелко нарезанных томатов.
— Два года назад я бы сразу понял.
— Два года назад ты был помощником прокурора округа.
— Вот именно. Помнишь, что сказал мой босс, когда мы отмечали мою отставку у Тео, на Тобако-роуд?
— Еще бы не помнить! Пролил полбанки пива мне на колени и завопил: «Вся выпивка за счет Свайтека!»
— Нет, я серьезно. Он предупреждал меня: адвокаты начинают заниматься частной практикой, входят во вкус, скоро их интересуют лишь деньги, и они уже не могут отличить правды от лжи. Как корабли в сухом доке. Ржавеют, хотя срок годности еще не вышел.
— Ты закончил?
— Что?
— Жалеть самого себя.
— Гм. Да. Ну, почти…
— Вот и славно. А теперь самая паршивая новость. Тот факт, что на танкере под названием «Свайтек» преждевременно появилась ржавчина, вовсе не означает, что судно это с каждым годом становится моложе. Вот так, дружок. И тот факт, что по радио до сих пор иногда звучат песни твоего любимого Дона Хенли, вовсе не означает, что у него появились новые молодые поклонники.
— Да, моя женушка знает, как побольней уколоть парня.
— А нечего жениться на молоденькой.
— Ну, теперь все?
Она откусила от хлебной палочки.
— Там видно будет.
В голове у него возникла ритмичная пульсирующая мелодия песенки Хенли «Мальчики лета», что вызвало ностальгическую улыбку. Я до сих пор люблю тебя, Дон. Но Боже, до него быстро летит время!
Они доели пиццу, заказали кофе и десерт. Язвительные выпады Синди в адрес мужа помогли, несколько отрезвили его. Но за всеми ее шутками и смешками крылась тревога.
— Джек?
— Да?
— Как считаешь, мы правильно поступили, что решили завести ребенка?
— Конечно. Мы же все с тобой обговорили. Ты не сомневаешься, я надеюсь?
— Нет. Просто хотела убедиться, что и ты не сомневаешься.
— Больше всего на свете хочу этого малыша.
— Иногда мне кажется, ты хочешь его вовсе не по той причине, по которой следует.
— Как это понимать?
— Может быть, считаешь, что так мы не расстанемся.
— Господи, почему?
— Сама не знаю. Прости. Мне не следовало этого говорить.
— Я рад, что сказала. И советую даже не думать. Интересно, как давно тебя тревожит эта мысль?
— Не то чтобы тревожит. Впрочем, да, иногда. Прошло пять лет с тех пор… ну, ты знаешь, когда Эстебан… И люди до сих пор считают меня слабой и ни на что не годной. Пять лет, но до сих пор слышу все те же разговоры. «Ну как, дорогая, ты в порядке? Хорошо спала? Кошмары прекратились? Знаешь, мне дали адрес одного очень хорошего психоаналитика».
