— Насилие! Насилие!
Вмешалась полиция нравов, и Ягеллонам пришлось с боем отступить, они мычали, изображая паническое бегство, какое бывает в стадах коров, которые показывают в американских фильмах о Диком Западе. (Отсюда возникло мнение, до сих пор бытующее у скандинавов, что Филомена была изнасилована стадом. В университете города Упсала, на кафедре духовного самосозерцания и анализа состояний души проводились сочинения среда студентов на тему «Меланхолическая исповедь», и не один студент писал, что во время полового акта чувствует себя первобытным зубром. Желтая бульварная пресса подхватила подобные признания, и это привело к тому, что среди шведов, готов, вандалов и аланов стало модно мычать, обращаясь к женщинам с гнусными предложениями.) Хотя «Вест-Индия» и рекламировалась как пьеса, «имеющая фольклорно-географический интерес», ее запретили в Варшаве и во всей Польше, находившейся тогда под властью Австрии.
Председатель-старейшина не спеша развернул очередную кофейно-молочную карамельку. Педель разносил участникам собрания фужеры с водой, в которой плавали сахарные хлопья из распивочной «Венецианка».
— Может ли кто-нибудь из господ астрологов рассказать Консулату о скрытых признаках влияния кометы, наблюденных со времени получения письма от императорского астронома из Праги?
В тишине, наступившей после того, как председатель-старейшина задал этот вопрос, держа кофейно-молочную карамельку на уровне рта, послышалось жужжанье навозной мухи, пробравшейся в зал заседаний. Педель погнался за ней, распрямив ладонь, и припечатал ее к стеклу, под которым находилась карта Империи. Посмотрели на председателя-старейшину — тот улыбнулся и сунул карамельку в рот.
Встал Паулос Соискатель. Наклонил голову, приветствуя председателя и господ консулов, потом поклонился также собратьям по искусству астрологии. В руке он держал широкий фужер из горного хрусталя со свежайшей водой из гарнизонного колодца, в которой плавал сахарный айсберг, хитроумное изобретение кондитера из «Венецианки». На мгновение вспомнил, что утром видел на площади незамужнюю дочь хозяйки этого заведения. Девушка подкрашивала веки небесной лазурью, ходила мелкими шажками, улыбалась и оглядывалась, чтобы посмотреть, не идет ли за ней кто-нибудь. Голубую косынку на голове крепила четырьмя большими булавками.
— Такая сейчас мода в Венеции, — заявила она, когда впервые вышла на люди в таком необычном головном уборе.
