С Беннетом Билл познакомился в физической лаборатории для первокурсников. После этого Беннета узнавали в любой лаборатории. Каким-то образом в подсознании Билла осциллографы и пружины физической лаборатории могли стать пробирками и центрифугами лаборатории химической. Беннет был Беннетом из лаборатории — любой лаборатории.
Беннет иногда задумывался, какое минимальное лабораторное оборудование необходимо, чтобы Билл его узнал. Узнает ли он его в помещении с единственной бунзеновской горелкой и техником-лаборантом в белом халате? Или в комнате, где горит пять бунзеновских горелок, но люди стоят и читают монологи из «Короля Лира»? Беннет экспериментально установил, что единственный прибор не является достаточным. Однажды он, идя к Биллу в общежитие, прихватил с собой вольтметр. Войдя, он не стал представляться: я Беннет из лаборатории. Вместо этого он просто сказал: я Беннет, и показал вольтметр. Не помогло. Лицо Билла приобрело стандартный озадаченный вид, и он спросил: вы не скажете, откуда я могу вас знать?
Беннету его этикетка досаждала. Почему он должен быть Беннетом из лаборатории? Он плохо умел работать в лаборатории. У него установки загорались. Он хотел бы сменить этикетку. Почему он не может быть Беннетом с занятий по термодинамике, где он был триумфатором? Или Беннетом из внутреннего двора Холстер — очень приятного места, где он иногда просто сидел под белым кизилом и спокойно читал. Он заманивал Билла в Холстер и устраивался под кизилом, когда входил Билл. Видишь, я Беннет из Холстера, Беннет из Холстера. Через неделю, когда он встречался с Биллом в Холстере, друг не узнавал его, пока наконец не говорилось, что он Беннет из лаборатории.
Билл все больше курил марихуану. На последнем курсе, когда бы Беннет его ни встретил, Билл был обкуренным. Он поменялся на отдельную комнату в общежитии и редко оттуда выходил. С ним всегда было несколько друзей. Беннет, уже не будучи напарником Билла по лабораторкам, заходил к нему пару раз в неделю. Комната Билла была темным лесом слабоумия. Свет не включался ни днем, ни ночью, если не считать вращающейся синей лампы в середине комнаты. Чтобы закрыться от солнца, Билл заткнул окна одеялом. Воздух всегда был тяжел от дыма, и вращающийся синий свет выхватывал из темноты клубы дыма, как прожектор в тумане. Из шкафа пел голос Джимми Хендрикса. Беннет входил в комнату, останавливался в дверях, вглядываясь в дымный мрак, и говорил: я Беннет из лаборатории. Дверь закрой, говорил Билл, света напустишь. Беннет закрывал дверь, и когда глаза понемногу привыкали к темноте, видел Билла и его свиту, развалившихся на подушках по углам комнаты.
