Теперь каждый вечер великий князь вел с ней нескончаемые разговоры или играл в карты, причем оба так азартно шваркали ими об стол и выкрикивали масти, что заглушали и другие беседы, и пение, и музыку. Утихомирить их было невозможно, и Екатерина Алексеевна частенько удалялась в постель с мигренью. Когда же она из чувства самосохранения пыталась скрыться в придворном театре, Петр страшно злился. Ведь фрейлины обязаны были сопровождать свою госпожу, а это значило, что он проведет вечер без карточной игры и возбуждающей переглядки с Елизаветой Романовной! Великий князь на дух не выносил русский театр, и даже зарождающаяся страсть к молодой графине Воронцовой не могла заставить его высидеть там хотя бы четверти часа.
В конце концов одной лишь карточной игры с милой его сердцу страхолюдиной Петру стало мало. Тем более что графиню приводили в явный восторг грубые щипки и лапанья, которыми ее удостаивал наследник русского престола. Елизавета Романовна все чаще захаживала на его половину и принимала участие в пирушках, где вела себя с гвардейской непосредственностью и чувствовала себя совершенно в своей тарелке. И тут Петр мог тискать ее сколько душе угодно! Когда она возвращалась, от нее так несло табачищем и винищем, что другие фрейлины были не в силах спать с нею в одной комнате. Впрочем, все чаще случалось так, что фрейлина Воронцова ночевать не возвращалась… По совпадению, именно в те же ночи великий князь пренебрегал обществом супруги.
Не слишком трудно было сложить два и два и получить четыре!
Да, великий князь был человек странный, что и говорить. Как ребенок, который рос без присмотра и воспитания. Очень одинокий, болезненно-подозрительный – и в то же время очень доверчивый. То злобно-пугающий – то безоглядно снисходительный и добрый. То видел опасность там, где ее нет и быть не может, то открывал душу жене. Жене, которая, между прочим, уже давно спала… нет, не только с другими мужчинами. Этого мало! Екатерина спала и видела русский престол.
Другое дело, что пока эти сны были безгрешны, словно грезы юной девы о недостижимом возлюбленном.
В чем же выражалась та доверительность, которой Петр порою удостаивал великую княгиню? Отношения с Елизаветой Воронцовой не всегда были безоблачны. Петру порою надоедала ее грубость. А может быть, и она давала ему отставку, ибо чего-чего, а уж лизоблюдства в ее натуре не было ни на грош. Иногда рассорить любовников удавалось бывшей фаворитке великого князя герцогине Курляндской, которая обожала совать во все свой крючковатый нос. Она вообще была сводня по призванию, устраивала и расстраивала браки фрейлин. Вернуть к себе великого князя она, конечно, хотела, вот и сеяла рознь между ним и его фавориткой.
