— Справишься? Сделаешь аборт? Или, может, отдашь ребенка на усыновление?
Внутри у нее все закипело от ярости. Как он мог подумать, что она способна на подобные вещи?
— Если я забеременела, — прошипела она, — я рожу ребенка и буду любить его до конца жизни. Тебе не о чем беспокоиться.
Он стал мрачнее тучи.
— Очевидно, ты плохо меня знаешь, Кларисса. Я не допущу, чтобы мой ребенок был незаконнорожденным.
— У тебя устаревшие взгляды! — воскликнула она. — Миллионы матерей растят детей в одиночку и отлично с этим справляются.
Его губы искривились.
— Как ты можешь судить о вещах, о которых ничего не знаешь? Неужели ты, имевшая двух любящих родителей, была бы готова лишить своего ребенка этой радости? Осмелилась бы принцесса страны, где семейные ценности превыше всего, иметь внебрачного ребенка? Или ты покинула бы Кастальдинию, лишь бы последнее слово осталось за тобой? Назло мне?
Ферруччио приблизился еще на шаг, и ее руки инстинктивно дернулись вверх. От него не укрылся этот защитный жест.
— Боже милостивый, неужели ты подумала, что я собираюсь тебя ударить?
Она отвернулась.
— Кларисса! Посмотри на меня. Думаешь, я бы это сделал? Да я и пальцем бы тебя не тронул, разве что в порыве страсти.
— Гнев — это тоже страсть, — пробормотала она.
— Нет, гнев — это слабость, — отрезал Ферруччио. — Часто он толкает людей на необдуманные поступки. Я никогда не позволяю своей ярости выйти из-под контроля. Можешь быть в этом уверена. Почему-то мне кажется, что на тебя раньше поднимали руку. Кто это был? Немедленно ответь! Я должен знать, кто этот мерзавец.
Он протянул к ней руки, но она увернулась.
— Оставь меня одну, Ферруччио.
Ему все же удалось ее поймать.
— Я никогда не оставлю тебя одну. И ты скажешь мне, кто тебя так сильно напугал, что ты приняла защитную позу, стоило мне приблизиться к тебе. Похоже, это повторялось неоднократно. Ты привыкла, что насилие — это единственный способ выражения недовольства.
— Отпусти меня, черт бы тебя побрал!
— Я не отпущу тебя, пока ты мне не скажешь, кто с тобой это сделал.
— Будешь давить на меня физически, чтобы я подчинилась твоей воле? Думаешь, ты хоть немногим лучше человека, который меня бил?
Ферруччио резко ее отпустил, и она словно лишилась опоры. По правде говоря, его хватка не причиняла ей неудобств. Напротив, рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Наверное, в глубине души понимала, что он не использует свою силу против нее.
— Ладно, можешь ничего мне не говорить, — отрывисто бросил он. — Я и сам могу легко все вычислить. У тебя не было отношений с мужчинами, значит, это был кто-то из членов семьи. Твой отец, не так ли?
