колею, въехал на мостик и начал заваливаться набок. Животягин резко крутнул руль вправо -
грузовик развернулся поперѐк мостика, причѐм передние колѐса стояли на мостике, а задние -
в ручье!
Пришлось останавливать колонну, вызывать тягач, а впереди идущие уже ушли, и это
«не есть хорошо», как любил говорить Груздов, Он вылез из кабины и , в ожидании тягача, спокойным голосом начал обьяснять Животягину, кто он есть, и что надо сделать с его мамой, за то, что она его, Животягина, на свет родила! Впрочем, если опустить мат, то выступление
было коротким.
Тягач пришѐл минут через двадцать. После долгих препирательств машину
выдернули назад, так как тягач плавать не умел, а мостик был занят. Груздов сел в кабину, обьяснил Животягину, как надо ехать и что с ним будет, если он опять не понял, в чѐм
состоит его воинский долг в данную минуту.
Животягин всѐ повторил в точности, только теперь он левым колесом встал на правую
колею и, соответственно, свалился с мостика с правой стороны!
Тягач далеко уйти не успел, вернулся быстро, но и этого времени Груздову хватило, чтобы опять обьяснить Животягину, какой он нехороший, куда он должен идти, и чей он сын.
Обьяснения изобиловали ненормативной лексикой и являлись типичным примером
неуставных взаимоотношений, иначе говоря, Груздов пару раз от души врезал Животягину по
морде . В кабину посадили водителя другой машины, который легко переехал через мостик.
Дальше вѐл уже сам Животягин.
Сразу после прибытия на новое место начали разбивать лагерь.
Однако только успели сгрузить палатки и разобраться, где чья, как комбриг вызвал
всех офицеров на совещание. Груздов дал команду троим солдатам установить палатку и
ушѐл. Одним из этих трѐх был Животягин, но была и надежда, что под присмотром
остальных он ничего сотворить не сможет. Увы, недооценил замполит этого придурка!
Впрочем, ошибаться в людях - одно из главных занятий любого политработника.
Обычно малую офицерскую палатку натягивали так: рыли яму 3х3м, по краям
закрепляли колышками низ палатки (военные палатки не имеют дна), в середину -
центральный кол, готово! Это - если летом. На дворе, однако, стоял февраль, и даже в
Афгане снаружи было всего лишь +5с. Стало быть, надо ставить печку-»буржуйку».
Петраускас был сержантом, Пикин - ефрейтором, к тому же оба - дембеля. Значит, печку
